Само совершенство. Дилогия

Макнот Джудит

Теперь у нее был план, и она начала его осуществление. Сознание того, что она каким-то образом контролирует ситуацию, помогло Джулии избавиться от остатков страха. Впрочем, страх исчез не только по этой причине. Интуиция подсказывала ей, что по крайней мере одно из сказанного ей Бенедиктом было правдой. Она безоговорочно верила в то, что он не желает ей зла. И следовательно, он не собирался ее пристрелить. На самом деле, если бы она попыталась сбежать от него сейчас, он бы погнался за ней, но стрелять в нее не стал бы, если только она не надумала бы остановить проезжающую машину. Поскольку машин не было, Джулия не видела смысла в том, чтобы пускаться в бегство сейчас, когда он легко мог ее догнать.

Тогда он озлобится против нее, окончательно утратит к ней доверие, и все ее надежды на спасение разом рухнут. Разумнее с тактической точки зрения сделать вид, что она готова идти ему навстречу, чтобы он расслабился и забыл об осторожности. Может, Захарий Бенедикт и беглый преступник, но она совсем не та легковерная, пугливая девушка, которую разыгрывала до сих пор. Когда-то ей приходилось выживать в чикагских трущобах, лгать и воровать, и надеяться лишь на себя, тогда как с него, подростка, ставшего легендой кино, пылинки сдували. Если сейчас она будет постоянно об этом помнить, то сможет его переиграть, это точно! Ну, пусть не на все сто процентов. Если не терять головы, у нее есть отличные шансы выйти победительницей из этого поединка.

Взяв блокнот, Джулия начала писать какую-то льстивую чепуху о своем похитителе, на случай если он спросит ее о том, что она написала. Закончив марать бумагу, Джулия перечитала написанное.

«Захарий Бенедикт бежит из заточения, куда попал из-за пристрастности суда присяжных. Он кажется интеллигентным, добрым, способным на теплые чувства человеком. Он – жертва обстоятельств, и я ему верю».

Брезгливо поморщившись про себя, Джулия решила, что в жизни ей не доводилось читать ничего хуже этого. Она была настолько поглощена своими мыслями, что испытала лишь легкий приступ страха, когда осознала, что он вернулся и садится в машину. Быстро закрыв блокнот и сунув его в сумочку, она вежливо спросила:

– Вам удалось дозвониться?

Бенедикт скептически прищурился – по-видимому, ее улыбка не внушала ему доверия, – и у Джулии возникло тревожное чувство, будто она слегка переигрывает, изображая дружеское к нему расположение.

– Нет. Но я попытаюсь вновь дозвониться примерно через час. – Джулия переваривала эту кажущуюся совершенно бесполезной информацию, когда он достал ее сумку и вытащил оттуда блокнот. – Вы же понимаете, что это необходимая мера?

– Понимаю, – с готовностью согласилась Джулия. Ее душил нервный смех, но при этом она испытывала досаду, глядя, как у него при чтении ее опуса отвисла челюсть.

– Ну? – сказала она, округлив глаза, изображая святую невинность. – Что вы скажете?

Он закрыл блокнот и сунул его обратно в сумочку.

– Думаю, что вы слишком наивны, чтобы жить в этом мире, если вы на самом деле во все это верите.

– Я очень наивна, – подтвердила она с жаром и, повернув ключ в замке зажигания, вывела автомобиль на шоссе.

Если он подумал, что она тупая и наивная, то это просто класс!

Глава 20

Следующие полчаса они проехали молча, если не считать нескольких отрывочных замечаний по поводу плохой погоды и ухудшающихся дорожных условий, но Джулия то и дело поглядывала направо, не появится ли на обочине рекламный щит, который позволит ей приступить к выполнению задуманного. Ее устроил бы любой стенд, рекламирующий ресторан фаст-фуда, к которому имелся удобный подъезд. Когда она наконец заметила то, что хотела увидеть, сердце ее забилось с удвоенной силой.

– Вы, вероятно, не захотите остановиться и зайти в ресторан, но я ужасно проголодалась, – заискивающе сказала она. – Впереди «Макдоналдс», видите щит? Мы могли бы взять там какой-нибудь еды, не выходя из машины.

Зак посмотрел на часы и, похоже, собрался ей отказать, но

Джулия торопливо добавила:

– Я должна есть что-нибудь через каждые два часа, потому что у меня… – она на мгновение задумалась, лихорадочно подыскивая медицинский термин для проблемы, которой у нее не было, – гликемия! Простите, но если я не съем хоть что-нибудь, мне станет очень плохо и…

– Хорошо, заедем в «Макдоналдс».

Джулия едва не издала победный клич, когда после наклонного съезда с магистрали в поле зрения появилась желтая арка «Макдоналдса». Ресторан располагался между двумя незагороженными площадками, одна из которых была специально оборудована для детей.

– Мы как раз вовремя, – добавила она, – потому что у меня так кружится голова, что я просто не смогу больше вести машину.

Не обращая внимания на его многозначительный прищур, Джулия включила сигнал поворота и подъехала к ресторану. Несмотря на метель, на парковке стояло несколько машин, хотя совсем не так много, как хотелось бы Джулии. Сквозь стеклянную витрину она видела сидящих за столиками родителей с детьми. Следуя указателю, Джулия подъехала к окошку, где принимали заказы у водителей машин, и притормозила возле переговорного устройства.

– Что вам купить? – спросила она у своего похитителя.

До своего заключения Зак и ногой не ступил бы в ресторан быстрой еды вроде этого, даже если бы ему пришлось голодать весь день. Сейчас же он обнаружил, что у него потекли слюнки при одной мысли о гамбургере и порции жаренного во фритюре картофеля. Вот что делает с человеком свобода, подумал он после того, как сообщил Джулии, что будет есть. Свобода делает воздух свежее и еду вкуснее даже на слух. И еще свобода делает человека более напряженным и подозрительным, потому что было в этой слишком уж лучезарной улыбке его заложницы что-то такое, что заставило Зака сильно нервничать. Синие глаза ее смотрели вполне искренне и простодушно, и улыбалась она вполне ласково, но только слишком уж стремительными были ее превращения. И это последнее превращение из заклятого врага в верную подругу вызывало у него наибольшие подозрения.

Джулия повторила заказ в микрофон – два гамбургера, две порции жареного картофеля и две кока-колы.

– Пять долларов девять центов, – произнес голос из переговорного устройства. – Пожалуйста, получите заказ у первого окна.

Притормозив у окошка с номером «один», Джулия, заметив, что Зак полез в карман за деньгами, решительно мотнула головой и потянулась к сумке за бумажником.

– Я заплачу, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Я настаиваю.

После недолгих колебаний он вытащил руку из кармана, но темные брови его остались насупленными.

– Это так… по-товарищески, – язвительно заметил он.

– Да, я хороший товарищ. Кого угодно спросите, – пролепетала Джулия, вытащив сложенную вдвое десятидолларовую банкноту с вложенной в нее запиской, сообщающей о ее похищении. Не в силах больше выдерживать его взгляд, Джулия поспешно отвернулась и сосредоточила внимание на девушке лет семнадцати в окошке выдачи, которая смотрела на нее с едва скрываемым раздражением и скукой. На бейдже девушки значилось имя Тиффани.

– Пять долларов девять центов, – сказала Тиффани.

Джулия протянула десятидолларовую банкноту, не сводя с девушки умоляющего взгляда. Вся жизнь ее зависела от этой девицы со скучающим лицом и волнистыми волосами, собранными в хвост. Джулия смотрела на нее и, словно в замедленном режиме воспроизведения, наблюдала за тем, как Тиффани развернула десятидолларовую банкноту… и маленький листок из отрывного блокнота спланировал на пол… Тиффани наклонилась и взяла с пола листок. Выпрямившись… надула пузырь из жвачки… и посмотрела на Джулию.

– Это ваше? – спросила она, протягивая ей листок, не читая.