Само....ик....Самогон!
Шрифт:
— Вот давай, Кузьма, загибай пальцы, — начал я. — Во-первых, на тебя надеется сеструха. Ты же её не бросишь? Во-вторых, мы с Анчаром за тобой как за каменной стеной. Ты загибай пальчики, Кузьма, загибай. В-третьих, здесь интереснее и комфортнее. Что у тебя на хуторе. Домишко с удобствами во дворе. А здесь у тебя три больших благоустроенных дома. Ну, хочешь, мы тебе отдельный двухэтажный домик купим? Если с сеструхой, Ленкой и с нами не захочешь жить.
— Ага, а этот домик, Петрович, не ровён час, голуби сожгут. Боюсь я, Петрович, и твоих курочек боюсь. До усрачки боюсь. Где это видано, да чтоб курица,
— И что, вон на заборах тоже всякое разное пишут…
— Так знающий мужик был….
— На заборах тоже каллиграфическим почерком пишут…
Ох, и трудная эта работа в чём-то убедить селянина. Красноречия и аргументов уже не хватало.
— Ты, Кузьма, меня пойми правильно: мы одной ногой стоим в прошлом, другой уже в светлом будущем, и только между ног у нас страшная действительность. Представил? Нет? Ты думаешь, мне не бывает страшно? Когда моя вторая жена машину купила и стала на ней ездить. Вот это, Кузьма, капец как страшно было. После этого я ничего не боюсь. А тут какие-то куры. Плюнуть и растереть. Включай оптимиста. Кто это такой? Это такой, брат, мужик который запросто натянет оптимистическую сову на пессимистический глобус.
Битый час мы так препирались с Кузьмой, пока после двух литров самогона, я не выбил из него клятву, что он не бросит свою сеструху, Ленку и меня с котом. В качестве бонуса я дал Кузьме две недели для поиска приличного дома, а потом мы с ним начнём успешно торговать жемчугом.
— Каким ещё жемчугом? — вытаращился на меня Кузьма.
— Вот этим, — показал я ему жемчужины. — Куры, понимаешь, снесли. Вот, кот может подтвердить.
Кузьма схватился за голову. Ага, поздно батюшка, обещание мы из тебя уже выбили.
— Да ты закусывай Кузьма, закусывай! Всё у нас пучком будет. Это раньше всё плохо было: особенно, если помнишь, двести пятьдесят лет у нас иго было. Ага, по всей территории СССР, отвечаю.
— Ой, что будет, — заныл Кузьма.
— Да как всегда….бухло дорожать будет…ага.
Предприятие по производству жемчуга функционировало как часы на Спасской башне Кремля. Куры успешно поедали заряженное зерно, потом грызли ракушечник, кирпич и прочий мусор и давали каждая по одной жемчужине в день.
Так что у нас всё было гладко и весело. Как сказал поэт: и полетели день за днём, обгоняя друг друга….ага.
Кузьма с Натальей Васильевной присмотрели-таки неплохой домик для Кузьмы. Чувствую, что Наталья Васильевна, всё-таки надеется, что курортный бизнес восстановится когда-нибудь. Да и видеть брата владельцем недвижимости она возжелала. Откуда деньги она не интересовалась, наверное, считала, что я подпольный олигарх. Про жемчуг мы ей, конечно, не рассказывали. Про специфическое поведение кур тоже. Зачем ей знать такие тонкости. Меньше знаешь — дальше едешь. И вообще, знания порождают печали, а зачем нам печалить бедную одинокую женщину. Ей итак придётся теперь присматривать за кучей домов и за Кузьмой, а он у нас, как тот саамы Герасим, который ел за четверых, а работал за…ну как-то так.
Мне внимать в их семейные дела некогда, у меня кучу времени заняло оборудование огромного подвала с бочками, которые я постепенно наполнял самогоном. Странная у меня получалась алхимия: что не сделаю,
Звонила периодически Ленка: интересовалась, как там обстоят дела. Можно ли уже приезжать, или ещё полгорода спалили. Заверял, что здесь всё чики-пуки. Можешь ехать. Ещё Ленку обрадовал, что узнал, что обозначает иероглифы на её любимой маечке. Китаец на рынке перевёл. Говорит, что это выражение означает: "Женщина лёгкого поведения в порту Гонконга".
— Надеюсь, что ты не забабахала себе такую татуху. Алло? Ленка, алло? Лена?
В один прекрасный момент я прекратил давать курам заряженный корм, поэтому в их яйцах жемчужины стали уменьшаться, а потом совсем исчезли. Куры и бетон стали меньше грызть. Жемчуга у меня набралась полная деревянная шкатулка. Теперь надо им торговать.
Приглядывать за беспокойным хозяйством я, естественно, поручил Наталье Васильевне, а мы втроём: я, Кузьма и кот отправились в Краснодар торговать жемчугом. Наша газель, весело урча двигателем, бежала по дороге. Привычная дорога до Горячего Ключа, а там и Краснодар уже недалеко. Не успеваешь полюбоваться пейзажами, как уже надо делать дело. Ювелирных мастерских в Краснодаре оказалось как грязи. И в центре и на окраинах. Я выбрал саму невзрачную, находящуюся на первом этаже дома с уродливой решёткой на окне. Главным продавцом жемчуга я назначил Кузьму. Для этого даже купил ему новые штаны и летние туфли. Но, всё равно, Кузьма походил скорее на беглого каторжника, чем на бизнесмена.
Машину я велел поставить метрах в трёхстах от мастерской и выпустил Кузьму на дело.
— Не боись, Кузьма, я с тобой, — напутствовал я будущего оптового торговца драгоценностями. — Главное, не говори ничего лишнего.
Кузьма вразвалочку, неспеша пошёл в мастерскую. Я превратился весь в слух. Вот скрипнула входная дверь. Вот уже Кузьма пыхтит внутри. Через пару минут, на переминающегося с ноги на ногу Кузьму, наконец, обратили внимание.
— Слушаю вас, уважаемый, — обратились к Кузьме. — Желаете что купить, заказать, продать.
Голос у говорящего был равнодушный, он в Кузьме видел бедного селянина, который непонятно зачем забрёл в мастерскую.
— Ну, — ответил Кузьма.
— Что "ну", итак…..
— Вот, ну….- послышалось пыхтение Кузьмы. Это он доставал из матерчатого кисета жемчужины. Их там было три штуки.
— Тэкс…..вот это да! — послышалось удивлённое. — Pinctada margaritifera. Вы с Таити?
— Ну?!
— Тэкс….размер у нас 16 миллиметров, почти эксклюзив, поверхность практически идеальная, блеск прекрасный, цвет — павлин, да, именно павлин-мавлин, форма — круг.
— Где вы их взяли?
— Ну!!!
— Понимаю, не моё дело, где вы за ними ныряли…
— Дык….
— Могу дать за все….скажем….пятьсот…
— Ну? Двадцать за каждую.
— Что двадцать?
— Тысяч.
— Ну?????
Потом послышалась скучная торговля, когда одна сторона говорит одно, а другая другое. То, что Кузьма может торговаться, я это хорошо знал. Торговаться он умел до бесконечности. Наконец высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Ювелир согласился-таки купить три жемчужины за 45 тысяч рублей. Вскоре деньги перекочевали в карман Кузьмы, а жемчужины в загребущие руки ювелира.