Самодур

Горбунов Иван Федорович

Данила Григорьич (к жене).

Это ты так точно! Конченое дело! Эй, кто там? (Показывается в дверях девушка). Этак будет вернее. (К Зое Евграфовне). Так ты лети сейчас, тут недалеко, (Жене). Дай ей два пятиалтынных на извозчика. Может, он там за вечерней. Лети, и чтобы он, например, сюда шел: мол, Данила Григорьич пристроить хочет, будет, мол, шляться… Чтобы беспременно.

Зоя.

Мигом

я тебе это дело обработаю.

Данила Григорьич.

Старайся. Ты меня знаешь?

Зоя.

Если бы, кажется. (Махнув рукой)… Ну, да уж что говорить!.. (Утирает слезы).

Данила Григорьич.

Лукерью давай.

Матрена Панкратьевна.

Лушу?

Данила Григорьич.

Дело понятное! Живо!

Матрена Панкратьевна.

Пойдем, матушка. (Уходит).

ЯВЛЕНИЕ VI

ДАНИЛА ГРИГОРЬИЧ и ИВАН ПРОХОРОВ.

Данила Григорьич.

Конченое дело! Ежели теперича это дело так оставить… (В размышлении). Шабаш! Объявку сейчас, что, например, украл и скрывается. (Иван Прохоров входит). Ты мне, братец, здесь не нужен, на твое место я нашел другого.

Иван Прохоров.

Кажется, я ни в чем не причинен. Старался, кажется…

Данила Григорьич.

Я тебя на фабрику, там тебе место очистилось. И чтобы, например, как ты молодой человек, должен ты жениться. Первое дело – баловства меньше, а второе дело – будешь ты под главным приказчиком, значит, без этого тебе невозможно.

Иван Прохоров.

Вся ваша воля хозяйская, только жениться по нынешним временам…

Данила Григорьич.

Ну да, вот ты еще разговаривать будешь!

Иван Прохоров.

Я не к тому, а что боязно без привычки. В голове опять же этого не держал, все больше, главная причина, такую центру имеешь, как бы хозяину угодить, а на то, чтобы, например, что-нибудь… пустяки какие…

Данила Григорьич.

И как я теперича свою племянницу отдаю за тебя, значит, будешь ты мой сродственник, (Иван Прохоров кланяется в ноги) и, стало быть, должен все это ты понимать и, главное, чувствовать, что как ничтожный ты, можно сказать, человек. Христа ради, за материны слезы, я тебя взял и в люди вывел…

Иван Прохоров.

Оченно

я это чувствую (кланяется в ноги).

Данила Григорьич.

По бедности твоей, тебе бы в солдатах быть, а я за тебя охотника нанял. (Иван Прохоров кланяется в ноги). Теперича как ты сейчас женишься, поедешь на фабрику, возьми с собой Егорку и чтобы строго с ним, чтобы не болтал лишнего.

Иван Прохоров.

Главная причина, не в руках он здесь; в руки ежели теперича взять его, он смирный будет.

Данила Григорьич.

Это уже твое дело.

Иван Прохоров.

У меня он, Данила Григорьич, мягче пуху будет, вашей милости, известно, по вашим делам, некогда с ним заниматься, а у меня он взгляду бояться будет. Как, значит, все я его достоинства знаю и болтать ему невозможно, потому он у меня, первым долгом, будет в струне находиться.

Данила Григорьич.

А коли ежели что, я с тебя взыщу.

Иван Прохоров.

Будьте же покойны-с. Выправим… не таких учили… И ежели которые он пустяки говорил, больше не будет (молчание). Прикажите написать в деревню к матушке?

Данила Григорьич.

Об чем?

Иван Прохоров.

Так как ваша такая милость, насчет Лукерьи Пантелевны… Чтобы ей на старости лет…

Данила Григорьич.

Пиши.

Иван Прохоров.

А им теперича что я должен говорить?

Данила Григорьич.

Кому?

Иван Прохоров.

А Лукерье Пантелевне? Как есть теперича ваше приказание и как им будет угодно?

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же, МАТРЕНА ПАНКРАТЬЕВНА и ЛУША.

Данила Григорьич.

Где брат-то?

Луша.

Я не знаю.

Данила Григорьич.

А кто ж знает? Ведь ему за его дела в остроге сидеть придется, я так полагаю.

Матрена Панкратьевна.

Эких бед натворил этот парень!

Данила Григорьич.

Ежели его теперича поймают…

Иван Прохоров.

Поймают – беда! Потому, без пачпорта по Москве ходит. По каким делам? По какому праву? (Молчание).