Самое древнее зло

Лагно Максим Александрович

— Эх, — не вытерпел Хадонк. — Разве они не знали, что слоггера легко уничтожить руллем дезинтеграции? Даже магом быть не обязательно!

— М-м, не забывай, маги ещё разобщены и не знают своей силы, — возразил Слюбор. — Откуда они возьмут какие-то рулли?

Я закрыла лицо руками:

— Кэр Лорт-и-Морт, только не говорите… не говорите, что мы снова выпустили это зло в мир?

— Хо-хо, девочка, я ждал, что именно ты первая догадаешься.

— Ну и ладно? В чём беда? — закричала Аделла. — Он-то ушёл в чужой мир, а не наш. Чего переживать? Пусть теперь народ Мат-Вея переживает.

—

Не будем забегать вперёд, — Лорт-и-Морт провёл рукой над умобразом. Рулль скрутился обратно в трубочку, убирая от нас видения крови и смерти.

3

Нарре Скиг бросил на стол второй рулль. Перед нами развернулась картина разрушенной и выжженной земли. По следам потухших пожаров понятно, что прошло некоторое время после событий из предыдущего умобраза.

Группы оборванных людей шныряют по развалинам, испуганно озираясь. Тощая мать пытается накормить ребёнка горелым плодом, потерявшим всякий вид. Заталкивает уголёк в его ротик, ребёнок кричит, отталкивая слабыми ручками. Заросший бородой мужчина сидит на корточках и гложет лошадиную кость, найденную в золе.

В небе роятся драконы. Люди пугливо поглядывают на них, но не прекращают отчаянного поиска хоть какой-то еды.

— Дело не в том, что Триединый был злым, а не добрым, — пояснил Лорт-и-Морт. — А в том, что он достиг таких вершин слияния с магическими струнами, что нарушение баланса в любую сторону от пустоты стало единственным способом его жизни. Он убивал, чтобы не быть самому убитым Вселенной.

— То есть Вселенная стала существовать не по своим законам, а по прихоти бывшего человека? — спросила я.

— Можно и так сказать.

— То есть Триединый мог бы поддерживать свою жизнь, творя не разрушение, но созидание?

— Хо-хо, — Лорт-и-Морт провёл рукой над умобразом. — Так он тоже делал.

Умобраз сменил вид.

Вместо разрухи на нашем столе возник великолепный город. Я не была в Химмеле, столицы Родины, но видела иллюстрации в журналах или тех же ярмарочных умобразах, повествующих о жизни в столице. Этот древний город превосходил великолепием не только Химмель, но вообще все великие города Голдивара современности вместе взятые.

— Ох, — выдохнула Аделла Лью. Как и все номасийцы она млела при виде украшений, дорогой одежды и невероятной архитектуры.

— М-м, неужели это тоже дело рук Триединого?

Лица жителей города светятся счастьем. Мать срывает сочный плод с какого-то куста в городском парке и протягивает ребёнку. Тот смеётся и хватает еду сильными ручками… В небе так же роятся драконы, но теперь на их спинах закреплены украшенные золотыми узорами кабины. В некоторых кабинках нет стен и видно, что на кушетках и коврах лежат люди. Они смеются, слушают музыкальные рулли… Поглядывают вниз, на городское великолепие. Вокруг города расстилаются поля, на которых работают слоггеры. Одни тянут плуги, другие копают каналы для сложной системы мелиорации.

— Золотой век… — сказала я. — Каким он изображён в своде религиозных текстов

о Триедином…

Умобраз перемещается к Триединому. Он в таком же плаще с капюшоном, скрывающем лицо, но из белой ткани, расшитой зелёными растительными узорами. Вокруг толпятся подданные. Подходит человек, держась за пораненную руку. Триединый прикасается к ране, и она мгновенно затягивается.

— И так целый век, — сказал Лорт-и-Морт. — Пока Триединый не вынужден снова переместить баланс в сторону разрушения…

Умобраз меняется: на обгорелые городские стены лезут полчища слоггеров, а драконы поливают людей огнём…

— И так далее и в том же духе, — сказал Лорт-и-Морт и свернул рулль. — Теперь вы понимаете, почему Триединого нельзя назвать злым?

— Потому что мы выбрали поклонение его доброй стороне? — спросила я.

— Хо-хо, Бленда, вовсе нет. Мы, маги, решили утаить от народу правду о его разрушительной деятельности, оставив только созидательную.

— Почему?

— Потому что мы, маги, уничтожили Триединого.

Нарре Скиг раскатал третий рулль:

4

Поляна в дремучем лесу. Группа магов упражняется в метании огненных шаров. Поодаль два мага читают заклинание интеграции. Из земли восстают два слоггера, из них торчат корешки, отваливаются куски глины, а по разрушенным норам ползают земляные черви.

Слоггеры начинают биться, выясняя, чьё заклинание оказалось сильнее. Рядом стоят несколько стен-магов. Сжимая в ладонях камни, создают защитный туман. Ливлинг, превратившись в дракона, пытается пробить защиту то огнём, то раздирая когтями.

— Ливлинги могут обращаться в драконов? — закричала Аделла Лью. — Мать-Кочевница, если бы знала, не пропустила бы ни одного занятия.

— Перед вашими глазами умобразная реконструкция жизни первой магической Академии, — сказал Нарре Скиг. — Она была основана в лесу близ Химмеля. Студентами этой академии вам посчастливилось стать. И что же вы устроили в благодарность?

— Хо-хо, именно здесь маги собрали свои жалкие знания о манипуляции магическими струнами. Здесь мы преодолели свои расовые и магические различия, чтоб объединиться для общего дела — уничтожения Триединого Первомага. Впрочем, богом он был для простых людей. Мы-то уже знали, что он просто всемогущий маг. Насылает на мир то созидательные блага, то разрушительные волны вовсе не в наказание или поддержку, а просто от неумения существовать иначе.

Лорт-и-Морт перевёл умобраз на подростка, сидевшего на пеньке на краю поляны.

Шепча заклинание, он и его споггель создают портал переброски. Узкая прерывистая полоска бледно проявляется в воздухе то исчезая, то снова вспыхивая.

— Знакомьтесь, это я, — сказал Лорт-и-Морт.

— Вам две тысячи семилуний? — закричала я. — Не пятьсот, как думают все?

— М-м, вы умеете создавать портал переброски без помощи второго мага? Занятненько…

— Вы… вы тоже из Драйденских Земель? — неуверенно спросил Хадонк.