Самое обыкновенное чудо
Шрифт:
Разговорился с Ларисой Леонид только на пятый день. И сразу понял, что это умный интересный человек. В тот день женщина постоянно попадалась ему на глаза. Лариса уже поднялась, ходила. Вот и старалась. Сначала она, сидя с соседками в холле на диване, измеряла зачем-то на расстоянии на глазок длину носа их нового врача, армянина Вахтанга Мавтисяна. Слвсем смутила человека. У того, в самом деле, нос был длинноват. До Леонида донесся голос веселой пациентки:
– - Чистую правду говорю, девочки, чистую правду. Чем длиннее нос, тем темпераментнее мужчина. Знаете, почему? Чем больше нос, тем больше
Леонид усмехнулся и пошел дальше. Надо же такое сочинить. Зато хохочут от души женщины. Но что было дальше! Леонид многие годы вспоминал этот эпизод и не мог сдержать улыбки. Возле его кабинета сидела пожилая женщина из палаты Ларисы, Катерина Львовна Мячикова, мать одного из офицеров, деревенская простоватая женщина. Её, как и Ларису, привезла скорая помощь. Женщине было совсем плохо, у неё лопнул аппендицит, когда она гостила здесь, у своего сына, одного из офицеров. Поэтому её и привезли в военный госпиталь. Женщину спасли. Катерина Львовна шла на поправку. Лариса ласково называла эту женщину Катюнчик. Так вот эта Катюнчик пришла извиниться перед Леонидом. При этом она страшно смущалась. Врач долго не мог понять, за что извиняется женщина. А когда понял, не знал, сердиться или смеяться. Катерина Львовна, смущаясь и заикаясь, что было на неё не похоже, обычно она смело разговаривала, просила прощения за то, что она, якобы во время наркоза просила у врача ... вибратор.
– - Это правда, что во время наркоза люди говорят, а потом ничего не помнят?
– сначала спросила Катерина Львовна Леонида.
– - Правда, - подтвердил врач.
– - И люди могут наговорить такого, чего и сами не ожидают?
– - Не знаю, не спрашивал, - ответил Леонид, мучительно силясь вспомнить, что бормотала пожилая женщина, засыпая под наркозом.
– - Мне Лариса по секрету рассказала, - смущенно призналась пожилая женщина.
– Стыдно все-таки, хоть я и была под наркозом. Простите уж меня, Леонид Павлович. Я уж и сестричек прощения попросила. Но те сказали, что все бывает. Но я и перед вами все-таки хочу извиниться. Я даже подумать не могла, что такое скажу. Всего один раз газету прочитала и на тебе...
– - За что вы извиняетесь?
– удивился Леонид.
– Какая газета.
– - За вибратор. Это я про него, пусть он будет неладен, прочитала в какой-то газетенке. Еще и плевалась, а под наркозом, на тебе, взяла и попросила...
– - За что?
– еще раз спросил Леонид.
– - Ну что я этот самый... вибратор у вас просила. Ума не приложу, как это получилось. Я уже старая, и знать не знала про вибраторы. Первый раз перед операцией прочитала.
– - А откуда вы знаете, что говорили?
– - Так мне Лариска рассказала. Её привезли, а меня уже усыпили, везли на каталке, а я все просила, плакала даже...Мне Лариса все рассказала. Что на меня нашло?
– сокрушенно говорила женщина.
Леонид, смеясь в душе, успокоил женщину, сказал, что Лариса выдумала, она сама без сознания была, не могла ничего слышать, выпроводил Катерину Львовну из кабинета и захохотал от души. После решительно пригласил к себе Ларису. Та скромно вошла:
– - У меня что-нибудь не так?
– испуганно спросила она, в глазах
– Какие-нибудь осложнения?
– - С головой у вас не так, - иронично проронил врач.
– Вы что наговорили пожилой женщине?
– - Какой?
– - Катерине Львовне.
– - А что я наговорила?
– - Про вибратор.
Тут до Ларисы дошло, зачем ходила Катюнчик к врачу, она покраснела и спросила:
– - А что она вам сказала?
– - Извинялась, - ответил Леонид
И Лариса захохотала. Синевой полыхнули глаза. Её смех был заразителен. Невольно засмеялся с ней и Леонид. Попросил больше так не шутить. Их разговор прервали, любопытная Катюнчик всунула голову в кабинет и сообщила, что к Ларке генерал приехал. Лицо Ларисы вспыхнуло радостью. Она поспешила уйти. Леонид видел, как обнял её немолодой приятный генерал, а она прислонилась к его плечу и тихо заплакала. Врач узнал, это был Дерюгин Яков Петрович, приемный отец капитана Рогожко.
– - А ведь переживает женщина, - подумал Леонид, - виду только не показывает, поэтому и чудит. Вот и глаза опять позеленели. Никак не пойму, какого они у неё цвета. Надо Ларе всю правду сказать, в том числе, кто настаивал на удалении обоих труб.
Но он так и не сделал. Вдруг вспомнил, как Витка сообщила, что Лариса - любовница генерала Дерюгина. Стало неприятно, врач подумал:
– - Может, поэтому и потребовал капитан, чтобы жену стерилизовали. Братика не хотел растить. Может, от генерала жена его была беременна? Вон он как её обнимает. Хотя не мое это дело.
Генерал долго сидел у Ларисы. Они тихо о чем-то говорили. Яков Петрович явно утешал молодую женщину. Потом обнял, попрощался, поцеловал и пошел. Лариса грустно сказала ему на прощание:
– - Конечно, Яков Петрович, я останусь пока с Ваней. Пусть не переживает Мария Георгиевна. Да кому я такая теперь нужна?
– - Нам нужна, - ответил Дерюгин.
– Лично мне нужна, и Маше тоже.
И ушел. Лара грустно вернулась в палату, села на сваю кровать. Следом зашел Леонид. Первое, что он увидел, семь больших увесистых пакетов с самой разнообразной едой, стоящих в ряд у постели Ларисы.
– - Что это такое?
– строго спросил он.
– - Это Ларке нашей генерал покушать привез, - пояснили веселые соседки.
– - Не много ли?
– - Вы сами сказали, что она худенькая, - улыбались женщины.
Встряхнулась и Лара. Опять поголубели её глаза.
– - Я съем, - ответила Лариса.
– - Не лопните?
– - Нет, нас в палате много.
– - Да, - поддержала Катюнчик, - генерал так и сказал: "Это вам всем, девушки-красавицы. Генеральский паек принес! Чтобы поправлялись!" Счастливая ты, Ларка. У тебя свекор - генерал!
– - Счастливая, - совсем не весело отозвалась Лариса.
Леонид дежурил в эту ночь. Было спокойно. Никаких осложнений, никого не привозили, все тихо спали. Только пришла Лариса и попросила осмотреть Катюнчика, у той болел живот после операции. Леонид осмотрел, сделал укол. Катюнчик уснула. А Лариса, покопавшись в холодильнике, что стоял в холле, отнесла что-то большое в пакете медсестрам, оттуда сразу донесся оживленный разговор, звяканье чайника и приглушенный смех, потом заглянула к Леониду: