Самое порочное Рождество

Брэдли Шелли

Она упивалась его видом, утопая в тёмном взгляде, который беззвучным криком провозглашал его привязанность.

— Я никогда не видел настолько красивой женщины.

От его тихого сердечного признания Морган глубоко задышала. Он не врет? Она не могла удержаться от болезненного беспокойства о небольшой выпуклости на её животе. Если бы он позволил ей закончить костюм ангела, там была гениальная вставка, чтобы скрыть её новую форму. Он бы совсем её не увидел. Всё, что она могла сделать сейчас, это втянуть живот и распрямить плечи.

Джек нахмурился, обнимая её, чтобы притянуть

ближе.

— Ты слышала? Я никогда не видел женщины красивее тебя, и мне не нужно, чтобы ты позировала.

— Ты вынужден говорить это, потому что мы женаты, и я только что родила ребёнка, — возразила она, отчаянно желая поверить ему.

— Нет, это не так. Я говорю это, потому что это правда.

Он запустил руку в её волосы и притянул лицо к себе, пока она не могла смотреть куда-либо ещё, кроме него.

— Тебе нужно, чтобы я обмазался маслом и позировал, чтобы заставить тебя хотеть смотреть на моё тело?

— Нет, — отпрянула она. — С чего, чёрт возьми, мне этого хотеть?

— С чего, чёрт возьми, мне хотеть полуголодную куклу Барби в кружевах?

Морган нахмурилась.

— Они красивые.

— Они обучены быть такими. Но для меня они нереальны. Я не люблю их. Я люблю тебя. И моё обещание тебе состоит в том, что я никогда снова тебя не подведу.

— Джек, ты человек. Ты устал. Я понимаю.

— Умом понимаешь, я знаю. Но не эмоциями. Если бы я чаще давал тебе чувствовать себя женщиной, которую я отчаянно желаю, ты бы не стала в четыре часа утра возиться с перьями. Я виноват. Не говорю, что я никогда больше не буду уставшим. Но обещаю общаться и найти баланс между работой, нашими домашними делами, и твоими потребностями, как женщины. Справедливо?

— Более, чем справедливо, — пробормотала она, её сердце таяло. — Ты лучший муж, о котором может просить женщина. Спасибо, что ты мой.

— Всегда. Я всегда буду твоим, mon amour.

Он отпустил её и сел на кровать.

— Располагайся на моих коленях. Мне нужно, чтобы ты поняла, как я недоволен твоим выбором отказаться от сна, чтобы сделать костюм для моего соблазнения, вместо того, чтобы просто поговорить.

Воздух вышел из её лёгких. Морган наклонила голову.

— Я знаю. Рассказать тебе о моих страхах и чувствах должно было быть первой вещью, которую я должна была сделать, а не последней.

Она легла на его обтянутые черной тканью бёдра, выставив попу.

— Мне следует считать?

— Нет. Просто думай о произошедшем и о том, что я сказал. Я остановлюсь, когда придёт время.

— Да, Сэр.

Слова едва сошли с её губ, прежде чем его ладонь соединилась с её правой ягодицей. Прикосновение обожгло достаточно, чтобы пробудить кожу, напомнить ей о его силе. Затем он отстранился, разгладил тепло по её мышцам и повторил процесс с левой стороны.

Снова и снова он шлёпал её, ритм и покалывание заманивали её всё глубже, погружая в болото, где ничто не имело значения, кроме него, её и их связи.

Как будто у её разума была собственная воля, Морган вспоминала случаи, когда могла рассказать Джеку, как неуверенно себя чувствовала последние несколько месяцев: например, после вечеринки у бассейна у Люка и Алиссы на День Труда, где она слишком

стеснялась надеть купальник. На Хэллоуин, когда она заявила, что слишком холодно для костюма сексуального кролика. По ночам она пробиралась в душ, пока Джек был слишком занят. Она умоляла его выключить свет на время их занятий любовью даже под одеялом. Так много упущенных возможностей сказать ему, что она боится, что время и вынашивание детей изменило её тело так, как ему не понравится.

Иногда её собственные формы даже ей казались незнакомыми. Глядя в зеркало, пока одевалась, она ловила себя на мысли: кто эта странная женщина? Изменения тела поразили её… но всё равно она бы не обменяла детей ни на что на свете, конечно, не на идеальную фигуру.

Морган моргнула, приходя в себя. Она осознала, что Джек перестал осыпать её попу ударами. Вместо этого он поглаживал каждую ягодицу нежно, бережно.

— Чувствуешь себя лучше?

Он усадил её к себе на колени.

Она поёрзала, наслаждаясь восхитительным жжением, когда свернулась напротив него. Когда он большими пальцами стёр с её щёк слёзы, она в шоке осознала, что плакала.

— Да.

— Хорошая девочка.

Он поднял её на ноги и встал рядом, развязывая пояс своих брюк, Морган боролась с желанием прижать его ближе и вылить на него всю свою любовь. Но саба внутри неё победила.

Она опустилась на колени.

— Мне жаль. Позвольте служить вам, Сэр. Позвольте показать, насколько мне жаль.

Опустив штаны до бёдер, Джек замер, проникаясь её взглядом.

— Нет. Ты можешь служить мне, когда захочешь доставить удовольствие, а не потому что ты тонешь в чувстве вины. Отпусти это. Мы оба допустили ошибки. Имеют значение только настоящее и все предстоящие моменты. Ложись на кровать. Я собираюсь угодить тебе так, что ты никогда не забудешь, как сильно я обожаю и хочу тебя.

Его понимание заставило её снова в него влюбиться.

— Да, Сэр.

Когда она устроилась на кровати, широко раскрываясь для него, он отбросил свои штаны и последовал за ней на матрас. Он едва опустился на неё, прежде чем погрузился языком в её рот и членом в сжимающуюся киску.

Когда он полностью наполнил её, Морган откинула назад голову.

— Джек!

Он ответил, входя в неё ещё глубже, вращая бёдрами и надавливая на клитор, затем потянул её нижнюю губу зубами.

— Я здесь, cher. Я никуда не уйду. И для записи, я люблю твоё тело именно таким, какое оно есть. Изгибы, которые у тебя есть, напоминают мне, что ты повзрослела до женщины, давшей жизнь нашим драгоценным детям. Я бы никогда не хотел отказываться или менять что-то в нем. А ты?

— Нет, — выдохнула она.

Он ощущался твёрдым и огромным внутри неё, окружая её, любя.

— Никогда.

— Тогда перестань пытаться выглядеть по-другому или думать, что я хочу, чтобы ты была другой.

Он вышел почти до конца и толкнулся обратно с беспощадностью, от которой её спина изогнулась, и Морган прокричала его имя.

— Всё ясно?

— Да, Сэр.

— Чувствуешь, что я считаю тебя сексуальной?

Он вышел и погрузился снова, так жёстко и настойчиво, что она не могла сомневаться в том, как сильно он её желал.