Самое таинственное убийство
Шрифт:
— Я рассматривал эту версию, Атамаль, и отверг ее, после паталогоанатомического исследования. Выстрел был произведен с расстояния не менее одного метра.
Зубы Делиона начали выстукивать дробь — возможно, от холода.
— Вижу ваши муки, ментор. На сегодня наша беседа закончена. Пойдемте, я провожу вас.
Когда они шли по галерее, сыщик спросил:
— Вы хорошо знаете Рабиделя?
— Да. Мы с ним общаемся не один десяток лет.
— Меня интересует его психологический портрет. Может
Они остановились возле клетки с попугаем.
— Рабидель — человек одаренный. Однако взбалмошный, разбрасывается в занятиях. Бывает, его поступки лишены смысла. И уж непредсказуемый, это точно.
Птица в клетке нахохлилась и застыла, наклонив голову набок и вперив в Александра точечный глазок.
— Однажды говорю ему: «Раби, в твоих действиях нет логики», — продолжал Делион. — А он усмехнулся и отвечает: «Не ищи логику там, где ее нет».
И тут горячо и сбивчиво забормотал попугай. Делион вздрогнул от неожиданности, а полицейский поощрительно посмотрел на птицу. Сначала слов было не разобрать, но в конце бессвязной тирады попугай выкрикнул пронзительным голосом:
— …Ррраби, в твоих действиях нет логики! Ррраби, в твоих действиях нет логики! Ррраби, в твоих…
— Заткнись, негодяй, — замахнулся Делион, потерявший всякую выдержку, и птица испуганно смолкла.
Рабидель явился точно в то время, которое назначил ему Филимен.
— Точность — вежливость королей, — приветствовал его сыщик.
— И физиков, — добавил марсианин.
Рукопожатие Рабиделя было вялым, а рука — горячей и влажной. Собираясь к Филимену, он нацепил на себя все, что только было можно, зная, что иначе замерзнет.
Сванте сел за стол и, опустив руку в заранее выдвинутый ящик, стащил с нее тонкую пленку, облегавшую ладонь в виде перчатки: таким нехитрым способом он собирал, незаметно для допрашиваемых, отпечатки пальцев, чтобы потом идентифицировать их с отпечатками на револьвере. Правда, некоторые отпечатки хранились в досье, которые передал ему полицайпрезидент, но Сванте не склонен был им очень доверять и решил отпечатки перепроверить сам.
— Опишите, пожалуйста, как можно более подробно ваше посещение кабинета Завары в ночь убийства.
— Можно, я начну издалека?
— Пожалуйста.
— Меня всегда волновали проблемы пространства и времени. Особенно времени… Арнольд намного опередил меня, хотя и опирался на мои работы… Я много слышал о будаторе, и мне было очень интересно посмотреть его в действии.
— Сколько раз вы ходили в кабинет?
— Три.
— Один или с кем-нибудь?
— Один.
— А там, в кабинете, с вами происходило что-нибудь необычное?
— Если я это расскажу, меня сочтут сумасшедшим.
— Положитесь на тайну следствия.
— Видите
— Я пытаюсь в них разобраться.
— Знаю о ваших занятиях с Делионом.
— От него самого?
— Разве это тайна? — забеспокоился марсианин. — Уверяю вас, Атамаль не сделал ничего дурного… Это в высшей степени порядочный человек.
— Да, вы умеете защищать приятеля. Если бы и он отличался тем же свойством.
— Что вы имеете в виду?
— Ничего. Так, мысли вслух. И успокойтесь: из своих занятий физикой я не делаю тайны; итак, что с вами произошло в кабинете?
— Меня, в первую очередь, едва вошел, поразило голубое сияние, испускаемое аппаратом. Я много занимался радиацией, но ничего подобного не встречал.
— А дозиметры?
— Они молчали. Это было свечение неизвестной человеку природы.
— Я застал это свечение, когда вошел в кабинет убитого. Я решил, что оно безвредно.
— Ваше мнение, извините, здесь мало что значит. Удивительно, что и Завара был того же мнения.
— Оставим в покое свечение. Что еще оказалось необычным в кабинете?
— Вокруг шара было посветлее, по углам гнездился полумрак. В одном из углов мне померещилась фигура…
— Продолжайте.
— По складу ума я ученый, и во всем привык доискиваться рационального объяснения, игра воображения? Возможно и такое. Мираж? Я всматривался, но видение не исчезало.
— Фигура стояла на полу?
— Нет, висела в воздухе, словно парила, примерно в полуметре от пола.
— Что представляла собой фигура?
— Она сразу показалась мне знакомой, но сумрак скрадывал черты. Тем не менее я разглядел ее. Это была фигура Арнольда Завары.
— Вы уверены в этом?
— Ошибка исключена. Я слишком хорошо его знаю.
— А как он был одет?
— Точно так же, как в гостиной, на юбилее. Даже галстук был, который Сильвина цепляет ему в торжественных случаях.
— Что вы сделали?
— Бросился к фигуре, но призрак исчез. Просто, понимаете, растаял в воздухе.
— Ваше объяснение?
— Тут я пас, — Рабидель развел руками.
«Только этого мне недоставало, — подумал начинающий сыщик. — Таинственный замок, в котором водятся призраки. И о них говорит мне не экзальтированная девица, не Мартина или эта длинноногая с кукольным личиком Даниель, а Рабидель — серьезный ученый, который никак не смахивает на фантазера…»
— Мог Завара войти в кабинет, когда вы там находились?