Самое темное сердце
Шрифт:
Джен беспокойно ёрзает.
– А что тебе надо от этого незнакомца?
– Он охотник.
Джен прищуривается.
– Охотник на людей?
– Охотник на тех, кто когда-то были людьми.
Глаза Джена из прищуренных распахиваются подобно окнам.
– Ты что, с ума сошла?!
– Не спорь со мной! Или предпочитаешь обойтись без защитника? – Джен хмурится и быстро отводит глаза, но не отвечает.
– Отвечай мне! Ты работаешь на меня или нет?
Джен поворачивается ко мне лицом, и его голос полон ярости.
– Ты же знаешь, что я должен. У меня нет другого выбора.
– Чушь собачья!
– Не у тех, кто родился проклятым.
Моя очередь замолчать.
– Прости меня, кузен. Я оговорилась, – смутившись, я опускаю взгляд.
Джен слегка кивает в знак того, что принимает мои извинения, но в глаза мне не смотрит. После долгой паузы он снова переводит взгляд на меня.
– Ты уверена в том, что тебе это действительно нужно?
Что-то в его голосе заставляет меня повременить с ответом. Я внимательно изучаю выражение его лица. Оно неподвижно, словно маска кабуки, и лишь уголок левого глаза слегка подрагивает. За те годы, что прошли со времени нашей первой встречи, я научилась читать Джена также легко, как однажды прочитала моего дорогого обманщика Чаза. Я вижу, что он что-то скрывает от меня. И какая-то глубинная часть моего сознания точно знает, что это.
– Ты знаешь, кто этот человек! – слова сорвались с моих губ словно булыжники. Джен трясёт головой, непреклонно всё отрицая, его косы гремят, как деревянные китайские колокольчики.
– Я такого никогда не говорил!
– А тебе и не надо, – отвечаю я. – Кто он, Джен?
– Честно, Соня, я…
Я сдёргиваю его с дерева так, что он шлёпается на землю лицом вниз. Я сильно надавливаю своим ботинком на его затылок, прижав рот к траве. На один кратчайший момент у меня возникает желание сломать его шею, но я быстро выкидываю эту мысль из головы.
– Завязывай с этим дерьмом, Джен! Я не в настроении! Кто он?
Джен пытается поднять голову и выплёвывает комок земли, прежде чем начать говорить.
– Его зовут Эстес! Джек Эстес!
– Что ещё тебе о нем известно?
– Он опасный тип!
– А я нет?
Порой моя ненависть к ренфилдам переполняет меня, и когда это происходит, Джен всегда попадается под горячую руку. В конечном итоге, я всегда чувствую себя отвратительно, сожалея об этом, потому что он ни в чём не виноват. В отличие от человеческих козлов, ведущих своё стадо на заклание и ищущих своих тёмных хозяев, Джен действительно не может ничего поделать с тем, кто он есть. Вампир укусил его мать, когда она была на раннем сроке беременности, тем самым заразив его в её утробе. Технически, он дампир – что-то вроде полукровки со сверхъестественными способностями, подверженный остракизму обоими видами. Вообще, у нас много общего.
Я убираю ногу с его шеи и подталкиваю, чтобы он поднимался.
– Вставай. Не хочу, чтобы тебе досталось больше, чем ты уже получил.
Джен хмурится, глядя с неподдельным ужасом на пятна травы на его брюках из мелкого велюра.
– Ты только глянь на эти брюки! Ты хоть представляешь, во сколько влетит сухая чистка?
– Уверена, ты можешь себе это позволить – с теми деньгами, которые ты заработал, продавая информацию Эстесу.
– С чего ты взяла, что у меня с ним какие-то дела? Я просто сказал, что знаю его имя, вот и все.
– Да брось, Джен! Ты
– Я не подставное лицо, – отвечает он раздражённо. – Я обеспечиваю консультационную работу, если не возражаешь.
– Назови это хоть синхронизирование по метанию кошек, мне без разницы. Имеет значение лишь то, что у тебя с Эстесом деловые отношения. Это означает, что, скорее всего, он доверяет тебе.
Джен смотрит на меня с опаской.
– Ты собираешься убить его?
– Нет.
– Это твой окончательный ответ?
Склонность к трупно-бледному макияжу, жирной подводке, чёрной одежде и эксцентрично болезненному поведению, прикид гота – это идеальная маскировка для вампиров и превосходная почва для вербовки миньонов. И настолько, насколько он ненавидел миньонов, Эстес должен был признать, что по-своему их можно использовать.
Когда бледный человек с дредами впервые бочком подошёл к нему и прошептал: «Я знаю, что вам нужно», – Эстес предположил, что он мог оказывать сексуальные услуги и продавать наркотики. Когда он попытался избавиться от его нежелательной компании, худой мужчина хитро улыбнулся (глаза его заблестели, как у лисицы в лесу) и указал на курсировавшего по танцполу сравнительно молодого человека с бритой головой и тонированным моноклем.
– Ему сто семьдесят шесть лет. Он утверждает, что является виконтом при австро-венгерском дворе. Он лжёт. Из достоверного источника стало известно, что он был польским свинопасом.
Звали миньона Джен, и он утверждал, что служил могущественному мастеру вампиров, но озлобился на то, как вампирское общество стало относиться к нему после кончины его патрона. Очевидно, вампиры мало интересовались миньонами, которые были недостаточно «лояльны», чтобы последовать за своими мастерами в могилу. С того самого вечера Эстес оплачивал использование значительных знаний Джена на своё собственное благо.
Несмотря на взаимовыгодное соглашение, было в Джене что-то глубоко отталкивающее, хотя Эстес так и не смог до конца понять, что это. Просто этот человек был внутренне каким-то неправильным, и ему удалось активизировать инстинктивную неприязнь в Эстесе. Это то же самое, что обеспокоенные люди чувствуют при виде паука или змеи.
Эстес оглядел переполненный бар и увидел своего связного, стоявшего у дальнего конца стойки, выглядел он также диковинно, как обычно.
– Джен, – сказал он спокойно, приветствуя его кивком головы.
Джен отвёл взгляд от выпивки, его глаза сверкали всё тем же диким огнём, который Эстес увидел при их первой встрече.
– Что тебе надо от меня, Джек? – спросил он заплетающимся от опьянения языком.
– Информацию.
– Какую? – криво усмехнулся миньон, помешивая чересчур длинным ногтём кубики льда в своём стакане.
Эстес оглянулся, убедившись, что за ними не следят, и наклонился ближе.
– Ты когда-нибудь слышал о Синей Женщине?
Джен долго смотрел на него молча, а потом мрачно усмехнулся.