Самое ужасное путешествие (с илл.)
Шрифт:
Мы вышли 2 февраля, проделали 8 километров по неровной поверхности и поставили лагерь (№ 4). Температура приближалась к нулю [– 18 °C], и Скотт решил попробовать передвигаться ночью, надеясь, что тогда поверхность лучше. Трудно сказать, так ли это, позднее мы пришли лишь к выводу, что для передвижения саней, поставленных на лыжи, наилучшей является поверхность при температуре около – 9 °C. Но вот что выяснилось с несомненной очевидностью: лошадям легче везти поклажу ночью, по холоду, отдыхать же и спать – днем, когда солнце достигает наибольшей высоты и печет вовсю. [59] Поэтому
59
Несмотря на отрицательные температуры, эффект прямой и отраженной солнечной радиации (как и в горах) очень велик и ощутимо отражается на восприятии людей и животных, а также на состоянии снежной поверхности. Это обстоятельство неоднократно отмечалось теми, кто побывал на шестом континенте.
Мы двигались в восточном направлении по депрессии шириной около 40 километров, разделяющей низкий, довольно однообразный склон острова Уайт на юге и живописные склоны Эребуса и Террора на севере. Эта часть Барьера стабильна, а вот впереди, не сдерживаемая сушей, находится подвижная часть ледника, которая непрерывно течет на север, к морю Росса. Там, где ледяной поток упирается в мыс Блафф, остров Уайт, а главное в мыс Крозир, и контактирует с почти неподвижным льдом, по которому мы шли, возникают валы сжатия с ложбинами между ними, превращающимися порой в коварные трещины. Предполагалось, что мы будем держаться восточнее, пока не пересечем эту зону несколько севернее острова Уайт, и только тогда повернем точно на юг.
Видя перед собой обширную заснеженную поверхность, трудно судить о том, плоская ли она. Наверняка, вокруг на несколько километров здесь тянутся во множестве большие трещины, хорошо прикрытые снегом. Нам, однако, в этом первом походе попадались только мелкие. Я склонен думать, что в этой местности не может не быть и ледяных волн сжатия. На подходах к лагерю № 5 мы провалились на участке рыхлого снега, пони один за другим постепенно увязли в нем по самое брюхо и уже не могли стронуться с места. По-видимому, это была старая трещина, погребенная под рыхлыми сугробами, или же ложбина у вала сжатия, недавно занесенная метелями. Моему пони каким-то чудом удалось вытянуть сани на другой борт, хотя я ежесекундно ожидал, что вот-вот твердь земная под ногами разверзнется и пропасть поглотит нас обоих. Других же лошадей пришлось распрячь и выводить под уздцы. Нашу драгоценную пару снегоступов надели на крупного пони Боуэрса, сам же он вернулся назад и выволок застрявшие сани. Здесь мы разбили лагерь.
Черри-Гаррард и его пони Майкл
Сниппет, Нобби, Макл и Джимми
Третьего-четвертого февраля прошли 16 километров и поставили лагерь № 6. На последних восьми километрах пересекли несколько трещин, первых на нашем пути. Я слышал, как Отс спросил кого-то, как там внутри. «Темно, как
Четвертого февраля в 4 часа пополудни, впервые после того как мы взошли на Барьер, налетела метель. Впоследствии мы имели возможность убедиться, что в окрестностях Углового лагеря метели случаются так же часто, как на мысе Хат ветры. Зарождаются эти стихийные явления, вероятно, на мысе Блафф и устремляются к морю через мыс Крозир. Угловой лагерь лежит как раз на прямой, соединяющей эти две точки.
Летние метели все походят одна на другую. Прежде всего повышается температура, [60] и без того не особенно низкая, и вы перестаете мерзнуть в палатке. Иногда метель дарит долгожданный отдых; ведь многие недели ты тянул тяжелые сани, каждое утро вскакивал с ощущением, что лишь минуту назад сомкнул глаза, испытывал, помимо физического, непрерывное нервное напряжение, какое вызывает работа среди трещин… – и вот на два-три дня ты прикован к постели. Можешь спать глубоким сном без сновидений с перерывами лишь на еду, изредка пробуждаясь, чтобы из мягкого тепла спальника на оленьем меху прислушиваться к хлопанью палатки на ветру, можешь в состоянии дремоты переноситься в другие части света, пока снег сыплет и сыплет на зеленый брезент палатки над головой.
60
Повышение температуры – отчетливый признак накануне развития стоковых ветров, которые часто на леднике сопровождаются поземкой и низовой метелью. В связи с этим Э. Черри-Гаррард отмечает не случайно, что летом 1911 года на мысе Хат наблюдались только ветры, тогда как на шельфовом леднике Росса при этом преобладали метели.
А снаружи буйствует хаос. Дует ветер штормовой силы; в воздухе сплошные хлопья, вихри подхватывают их и несут на снег, покрывающий Барьер. Стоит сделать несколько шагов в сторону от палатки – и ее уже нет. Стоит потерять ориентацию – и ничто не поможет тебе найти дорогу обратно. Стоит обнажить лицо и руки – и они очень скоро будут обморожены. И это в разгар лета! А теперь для полноты картины добавьте мороз, свирепствующий здесь осенью и весной; зимой же еще и полный мрак.
Хуже всего приходится животным, и в эту первую нашу пургу все пони ослабели, а двое практически потеряли работоспособность. Тут уместно напомнить, что они целых пять недель стояли на раскачивающейся палубе; что пережили очень сильный шторм; что разгрузка судна заняла мало времени, а после нее они почти все 300 километров тащили тяжело нагруженные сани. Мы сделали для них все, что могли, но Антарктика слишком суровый край для лошадей. Мне кажется, при виде мучений, испытываемых животными, Скотт страдал больше, чем они сами. Иное дело собаки. Эти сравнительно теплые метели приносили им лишь отдых. Уютно свернувшись в снежной ямке, они не обращали ни малейшего внимания на то, что их заметает снег. Билглас и Вайда, сводные брат и сестра, стоявшие в упряжке рядом, всегда укладывались в одну ямку, причем, чтобы было теплее, один пес ложился на другого. Часа через два они по-братски менялись местами.
Конец ознакомительного фрагмента.