Самолет не вернулся
Шрифт:
Тихон Спиридонович поднялся, стал собирать свои пожитки. Потом сел, но видно было, как все больше и больше волновался он, то и дело вставал, подходил к окну, гладил свою серебристую бороду. Несколько раз без всякой на то причины переставлял чемодан с места на место. Гордиенко изредка посматривал на старика. Он хорошо понимал его состояние: вскоре и ему предстояло испытать радость встречи.
Когда подъезжали к городскому вокзалу, старик притих и, насупившись, стал разглядывать народ, толпившийся у платформы. Он отыскивал дочь. Вдруг, быстро
— Вот они, так и знал. Так и знал! — прошептал старик.— Ой, горе мое, лишенько! Вон, погляди-ка, у ларька стоит пара...
И правда, у ларька, где торговали квасом, Гордиенко увидел красивую стройную девушку в цветистом ярком платье. Она отыскивала отца в толпе выходивших пассажиров. Рядом с ней стоял среднего роста, худощавый мужчина с седыми висками. Что-то знакомое, близкое почудилось вдруг Гордиенко в этой фигуре. Где он мог видеть этого человека? Может быть, где-нибудь встречались в долгие годы войны? А может, просто показалось?..
— Так и думал! — тяжело выдохнул Тихон Спиридонович. — Ай, Ната, Ната, шо ж ты натворила, дивчина... — Старик разочарованно поморщился и взялся за чемодан. — Ну, прощай, майор!
Он еще раз с ног до головы оглядел осанистого Гордиенко. «Вот такого бы орла в мужья моей Наташе.. » — говорили его глаза. Пожал руку и направился к выходу.
А Гордиенко лихорадочно перебирал в памяти всех своих друзей и знакомых, с которыми пришлось делить суровые будни войны.
«Где он видел этого человека?»
* *
*
Тихон Спиридонович молча переживал неудачный выбор дочери. Дорогой он присматривался к изуродованному лицу зятя и не мог понять, что нашла Наташа в этом непривлекательном человеке. Когда пришли домой, старик сослался на усталость с дороги, ушел отдохнуть. Он лег на диван и сразу уснул. Наташа занялась хозяйством.
Почти до самого вечера проспал старик. Когда проснулся, солнце было на закате. Вошла дочь, весело улыбнулась.
— Ну и долго же вы проспали, батя! Вставайте скорее, обедать будем.
— А где твой-то? — оглядываясь, спросил старик.
— К докладу готовится, — ответила Наташа, поправляя на груди отца медали и ордена.
— Батюшки мои, совсем почти запамятовал, — спохватился Тихон Спиридонович, — подарки-то, подарки...
Он кинулся к чемодану и стал вытаскивать помидоры, плетенку с яйцами, банку загустевшего липового меда, различные домашние лакомства. Потом со дна чемодана достал два отреза и торжественно положил на стол.
— Это подарки тебе и супругу.
Наташа молча улыбалась.
Тихон Спиридонович набросил ей на плечи мягкий пуховый платок тонкой вязки.
— Это старая тебе связала, носи на здоровье...
С улицы
— Сейчас, сейчас, идем! Одну минуточку...
— Что это за машина? — поинтересовался отец.
— За нами прислали. Ведь сегодня праздник — День авиации! Муж будет с докладом выступать. Вы, батя, перекусите немного, а когда вернемся, вместе обедать будем.
Старик отмахнулся.
— Та я сыт, ладно уж, потом все гуртом и повечеряем. Мы в поезде с одним майором-летчиком всю ночь кушали да лясы точили. Вот хлопец ядреный, да красавец отменный,— с восхищением сказал Тихон Спиридонович, вспоминая своего молодого спутника. — Вот бы кто доклад о Дне авиации сделал...
Тихон Спиридонович взял папаху, насадил ее на затылок. Затем, расчесав перед зеркалом пышную седую бороду, весело сказал:
— Ладно, пошли.
Машина бесшумно подкатила к центральному входу городского парка, празднично украшенному лозунгами, транспарантами, плакатами. На фоне голубого неба полоскались кумачевые флаги вперемежку с желто-синими авиационными. Народу собралось много. Играл дубовой оркестр, тяжело вздыхали трубы, ухал барабан.
Тихон Спиридонович важно вышел из машины и, взяв дочь под руку, направился в парк. Ему, как отцу, было приятно видеть, что встречные почтительно здоровались с его дочерью, спрашивали о муже, с уважением глядели на отца.
В летнем театре сели в первом ряду. Наташа то и дело знакомила отца с работниками завода. Тихон Спиридонович вежливо раскланивался.
— Спиридоныч, ты что, с неба свалился? — услышал он сзади знакомый голос и не успел оглянуться, как чьи-то цепкие сильные пальцы схватили его за плечо.— Ты ли, дорогой мой батя? Вот уж не ожидал свидеться в наших краях. Какими судьбами?
— Ба-а, Василий!—крикнул Тихон Спиридонович, удивленно взглянув на своего ординарца. — А ты как очутился тут? Сидай рядом, Василь, потолкуем. Откуда ты взялся?
— Да я уж тут два года работаю... Дело мы такое развернули, расскажу — ахнешь. Завод строим металлургический.
— Из партизан наших кого встречал? — перебил его Тихон Спиридонович.
— Как же, Кузьмич здесь, Василий Карпович Рогов. Он у нас первым секретарем обкома. А знаешь еще кого встретил? Скажу — не поверишь. Помнишь, летчик у нас в плену был, что за немца приняли? Тот, которого в расход хотели пустить, а он наш оказался... Помнишь?
— Как же не помнить? — ответил Тихон Спиридонович.
— Я от него здесь узнал, как он к немцам попал и как в тылу у них орудовал. Большой урон им причинил... Он еще многое рассказал, что тогда для нас загадкой было.
— Ну, как он к немцу попал? — загорелись глаза у старика.
— Вышло это так: когда воздушный бой произошел и мы летчика из нашего самолета вытащили — это ведь немец был, а мы его за нашего приняли и с честью похоронили...
— Говори толком. Что ты мне голову крутишь?