Самосбор
Шрифт:
Инфраструктура схлопнулась сама собой.
Вот и ответ – нет смысла руководству гигаблока здесь что-то развивать. Ресурсы можно применить более рационально.
Не грустите, товарищ комиссар, отпустите молодежь в далекое плавание. Они вас всю жизнь будут добрым словом вспоминать как первую в жизни наставницу.
Или заприте их здесь, и они быстро опустятся, потеряют мотивацию. И уже через время станут вашими клиентами по части наркоты и запрещенных культов.
Лагина трясет головой. Не
Да, пришлось целую операцию под прикрытием организовать, чтобы через мутанта-людоеда выйти на местный культ с человеческими жертвоприношениями.
Но люди же там вернулись к нормальной жизни!
Усмехаюсь. Потом вздыхаю. ПТа-908, Анюта, это проект товарища Бронникова. Он тогда уже успел забыть, что мой выдвиженец, и переметнулся на другую сторону.
Вот ему для повышения и организовали успех в отдельно взятом блоке. Знала бы ты, какие силы задействовали, чтобы все получилось!
Аня, тебе просто повезло оказаться в команде победителей. А сейчас – увы.
Открываю ящик, достаю бутылку, две симпатичные рюмки. Но секретаршу в столовую отправить не успел – Лагина резко встала, хлопнула ладошкой по столу. Взгляд пылает.
Тут я медленно осознаю, кому и что рассказал… За такие откровения и на расстрел отправить могут. Я ж не в ЦК, нет больше волшебных корочек, надо за языком следить.
Анна села обратно. Спрашивает, как можно повысить уровень снабжения блока, хотя бы в теории.
Хмуро убираю выпивку и посуду. Я что ей – волшебник?
Как вариант «на отцепись» отвечаю, что можно, если разместить здесь экспериментальное производство. Чего-то, чего нигде больше нет.
Лагина грустно растягивает по лицу улыбку. Смотрит на меня, я развожу руками. И вспоминаю.
А ведь было такое в одном из забетонированных блоков. Там вкусовые добавки для чая делали. Или собирались делать.
Нет, сегодня работы не будет.
Накидываю пиджак.
Идем в архив.
Документы по экспериментальной технологии никогда не хранятся в единственном месте.
Анюта приободрилась.
Но нам не повезло – нужные папки отсырели и слиплись в ком. Придется делать запрос в центр.
Комиссар бодрым шагом уходит по своим делам, а я устраиваю разнос работникам архива.
Семисменок спустя пришел ответ на запрос – сроки хранения материалов по технологии добавок в чай вышли, и все документы давно уничтожены.
Сообщаю Лагиной. Говорю, что единственное место, где еще можно поискать, – сам забетонированный блок.
Планировка типовая, так что могу указать, где что конкретно должно лежать.
Аня попросила у Алексея бойцов для вылазки. Тот согласился, но сказал, что никуда ее не пустит.
Лагина заявила,
Алексей ответил, что на ней же все и держится – и актив, и агентура, и вера обитателей в новую, счастливую жизнь.
Несколько дней ликвидаторы тренировались у меня в отделе – отрабатывали поиск документов под моим руководством. Запоминали расположение помещений и прочего.
Все-таки в единообразии блоков есть плюсы.
Бойцов замотивировали и пламенными речами о возрождении блока, и обещаниями всех благ в пределах разумного.
Пробили межблочную стену, так, чтоб к месту поближе. Группа канула в темноту. Поставили временную пенобетонную пробку.
Вернулись через двое суток. Половина. Без Алексея.
Лагина побледнела, но произнесла речь. Ликвидаторов наградили главблок и директор завода нашего. Пал Алесаныч прослезился, расчувствовался совсем.
Пролетел еще квартал. Дела в отделе наладились, сотрудники привыкли к моей требовательности.
О любви, конечно, речи не идет. Но оно и ясно: маленький начальник – маленькая сволочь. А я недавно был очень большим начальником. И сдуваться желания нет.
Руководство блока трижды посылало рацпредложение наверх о начале производства новых пищевых добавок, но верхние инстанции отвечали отказом.
Половина активистов успешно отучились и после выпускного разлетелись по другим блокам. Остальным еще двенадцать циклов.
Лагина осунулась. С молодежью возится, но вместо азарта стало проявляться ожесточение.
Она уже не за светлое в человеческих душах воюет, а против собственного уныния.
Видимся редко, только на тренировках, да и то не всегда.
Ночью приснились жена и сын. Да, они написали в комитет, что отреклись от меня. Но я-то нет, я все еще скучаю. И даже зла не держу – они хотели сохранить хоть какой-то статус.
Что-то из этого даже получилось. Антонине дали не самое плохое жилье и пособие за меня, как за потерянного кормильца. А шалопая Вовку оставили в университете.
Утром долго думал об Ане. Решился на звонок. Попробую разменять остатки своей гордости и человеческого достоинства на исполнение ее мечты.
Телефонистки долго уточняли, куда именно я звоню. Пришлось пройти через несколько подключений, чтобы меня наконец соединили с Бронниковым.
Он охотно ответил на мое приветствие. С участием расспросил о жизни.
Я отшутился, немного побалагурил, даже сказал, что был не прав. И что за дело меня покарали.
Он ласково называл меня по имени, я его – по имени-отчеству. Хотя кто бы знал этого Бронникова, если бы не моя поддержка… Ладно, дела минувшие.