Самоубийство Земли

Максимов Андрей

И еще. Комиссар Гард прекрасно знал: когда человек любит свое дело — для него процесс важнее результата. Ведь и сам комиссар, как ни странно, не любил те минуты, когда ему становилось все ясно. Он любил расследовать, искать. Мак наверняка тоже был фанатик, иные в прошлое не суются. И вот такой фанатик-исследователь попадает в мир, который ему очень интересен. Пусть он не может передавать результаты своих наблюдений в Институт, но вовсе отказаться от исследований? Вероятно, конечно, но не очень.

Кроме того. Откуда Мак узнал, что его машина времени

сломана? Он уже собирался в обратный путь? Значит он уже окончил развенчивание очередной легенды? Какой? Может быть, кто-нибудь очень не хотел, чтобы результаты этих исследований были широко известны?

Предположим, кто-то проник вслед за Гардом в прошлое, убил его, уничтожил машину времени, а потом на своей вернулся назад. Машина времени, как известно, двух человек перенести не может. Правда, неясно: зачем убивать Мака в прошлом, когда проще это сделать в настоящем?..

И все же, если эта версия верна, то круг подозреваемых становится чрезвычайно узок: ведь попасть к машинам может только специалист. А все специалисты по изучению прошлого работают в институте. Итак, надо проверять версию, что некто, работающий в Институте, полетел в прошлое и там убил Мака.

«Хорошо бы это оказался Директор», — подумал Гард и улыбнулся.

После этого он выпил еще полстакана и вдруг спросил сам себя: «А почему, собственно, я так уверен, что Александр Мак погиб? Ведь труп его никто не видел?»

От этого вопроса Гард чрезвычайно расстроился. Он решил немедленно позвонить Марии и устроить себе сегодня отдых.

Что и проделал с большим удовольствием.

4

Наутро после отдыха тело болело, а голова воспринимала окружающий мир как затуманенную картину, от которой, к тому же, дурно пахло.

И поэтому, когда профессор Кински предложил комиссару рюмочку виски (профессора, как известно, любят пить именно виски, и именно рюмочками), он сразу расположил к себе Гарда.

— Значит, вы заинтересовались этим делом, — вздохнул Кински. — И будете мне задавать всякие вопросы…

Комиссар отхлебнул виски и хрипло спросил:

— Вы близко знали Александра Мака?

Этот простой и вроде бы ни к чему не обязывающий вопрос почему-то заставил профессора Кински встать и зашагать по комнате с таким видом, будто ответ требовал очень серьезных раздумий.

— Знаете что, комиссар, — сказал наконец Кински. — Давайте не будем устраивать смешной допрос. Я сам расскажу вам все, что, как мне кажется, может вас заинтересовать, потом мы посмотрим последнюю видеозапись Мака — хотя на ней нет ничего интересного, — а уж потом, если у вас появятся вопросы, я на них отвечу. Договорились?

«Какой милый человек, — подумал Гард. — Он как будто знает, что меньше всего на свете мне хочется сейчас открывать рот». Вслух, однако, комиссар сказал следующее:

— Как вам будет удобно, профессор.

— Что я могу сказать о Маке? — начал Кински. — Сухой, педантичный человек. Если вы хотите знать мое мнение, то такие люди не должны заниматься историей.

Вы спрашиваете: «Почему?» — объясню коротко. История — не математика, историю делают люди, а не цифры, а людьми движут чувства. Историю нельзя понять — ее нужно непременно почувствовать. Александр Мак был на это не способен. Впрочем, обязанности свои он выполнял добросовестно.

Вы пейте, пейте виски, комиссар. Что такое рюмочка виски для комиссара полиции?

У вас возникает вопрос: «Убийство это или не убийство? А если убийство — то кто мог убить Мака?» Могу вам сказать определенно: врагов у него не было и не могло быть, ибо у него не было друзей. Александр Мак жил в институте совершенно замкнуто.

На ваш вопрос: «Можно ли повредить индивидуальную машину времени?» могу ответить утвердительно: можно. Правда, как это сделать — не знаю, но зато уверен: все, что построено человеком, человек может испортить.

Что еще?

Виски, приятно утепляя, пилось, кресло было мягкое, и комиссара тревожило только одно: как бы не заснуть ненароком.

Профессор Кински, между тем, продолжал:

— Вам, должно быть, интересно, что я узнал, разбирая архив Мака, ведь следствию, насколько мне известно, может помочь любая деталь? Так вот, представьте, ничего интересного я не обнаружил. Никаких посторонних записей. Самое интересное, пожалуй, список легенд, которые Мак хотел проверить. Вас интересует, какие именно легенды Мак хотел проверить в первую очередь?

Комиссар неопределенно кивнул. Впрочем, может быть, у него голова сама свесилась — Гард боролся со сном.

Профессор, однако, решил, что это был утвердительный кивок.

— Мак, например, хотел проверить: правда ли, что композитору Гектору Берлиозу снились сюжеты его будущих музыкальных симфоний? Правда ли, что великий сказочник Андерсен не любил детей? Правда ли, что Менделееву его знаменитая таблица приснилась? Правда ли, что Александр Македонский изобрел мороженое и цензуру? Правда ли, что Виктор Гюго обстриг себе полголовы и полбороды, а ножницы выбросил в окно, и, таким образом, запер себя в кабинете на две недели, чтобы дописать очередной роман? Правда ли, что изобретатель космического топлива, величайший ученый XXI века Серов покончил с собой из-за того, что его бросила жена?

От обилия имен, большинство из которых он слышал впервые, у Гарда закружилась голова, и, чтобы прервать их поток, он заметил;

— У Мака были весьма обширные планы.

— Увы, им не суждено сбыться никогда.

Это замечание удивило комиссара.

— А разве вы не будете продолжать дело своего друга?

— Во-первых, Мак не был моим другом, — Кински снова улыбнулся. Но на этот раз улыбка у него получилась почему-то виноватая. — А во-вторых, я уже вам, кажется, говорил: у нас с ним расходились взгляды на историю… Насколько мне известно, в Институте Мака никто не поддерживал… Впрочем, мне кажется, я ответил на большинство ваших вопросов, и, вам, конечно, хочется посмотреть последнюю видеозапись Мака?