Самоубийство
Шрифт:
Абсурдность явленной мистером Пойнтом ситуации была непонятна ещё и вопросом, - а что она собой, собственно, предполагала? Зачем он всё это провернул: только ради того, чтобы как в дешёвом шпионском боевике показать, что следивший за ним советский чекист провалился?
Самое же важное, - Холодный вообще не очень верил в то, что машина времени работает. Китайцы, конечно, великого интеллекта люди, - но, если у них на руках имеются и правда вполне себе рабочие чертежи машины времени, то почему бы им первыми не воплотить их в жизнь? Чжицзян Ван, председатель
Впрочем, вся эта история с китайскими чертежами, передаваемыми американцам через Москву, хоть и проверялась тщательно Комитетом, но изначально выглядела подозрительной, очень похожей на дешёвую разводку. И реально работающий прибор, да ещё использованный Пойнтом таким странным образом, как-то выбивался даже из общей схемы всей сложившейся ситуации...
Лёгкая тень окутавших лицо Холодного размышлений явно не укрылась от внимания американского разведчика. Поскольку он громко и раскатисто рассмеялся, даже чуть расплескав на одежду жидкостью из бокала.
– Сорри за мой смех, мистер Холодный. Я всё понимать, вы думаете - а зачьем я тут сижьу с вами? Вы не верить, что я сломал прибор, но это так. Видите ли, у меня к вам есть один бизнес-предложение. Он касается меня и... скажем так... моей жизнь в Россия.
Холодный повертел головой в разные стороны, разминая шею и, наконец, включился в разговор:
– Вашей жизни в России? Разве это не последнее ваше задание на службе, Стэн? После которого вы со спокойной совестью сможете уехать в свой небольшой уютный домик во Флориде?
Сознательное упоминание Алексеем некоторых известных конторе фактов из жизни американского разведчика, в общем, направлено ни на что не было: Пойнт был профессионалом, и сбить его таким образом с толку было вряд ли возможно. Тем не менее, это могло помочь направить разговор в нужное Холодному русло. Так оно, собственно, и случилось.
Взглянув на Алексея испытывающим взглядом, Стэн проникновенно заговорил:
– Я бы не хотел возвратиться в США, мистер Холодный. Я бы хотель быть тепьерь... как это сказать... немного перебежчик. Жить в Новом Союзе и помогать вашьей разведьке тем, что я знать по своей служба.
Сказать, что Алексей удивился от такой откровенности американца было сложно. По чести, он просто оторопел - настолько это было неожиданно, и не в духе характера Стэнли Пойнта (настолько, насколько о его характере могли судить сотрудники психологического отдела, отвечавшие за психоэмоциональный анализ этого агента американской GBR). В голове Алексея тут же мелькнула мысль, что это очередная уловка хитрой лисы, трюк вроде его признания в использовании машины времени. Кстати, о машине времени...
– Стэн, прежде чем что-то ответить вам на это... Позвольте спросить - а каково это, путешествовать во времени? Что вы ощутили?
–
+- Оу, вы знаете Алэксей, это быль чудьесно, просто чудьесно. По ощущэниям... ммм... представить себе самый лучьший сэкс и самый лучьший оргазм в своей жизни. Представили? Вот это было в десять раз лучше... кайф силный, такой convulsion всего тела и нэмножко отходняк потом...
– А вы... вступили в контакт после того, как переправились в прошлое... с собой? Ну с тем, первым, собой?
– Нэт, Алэксей, я же сказать вам... Ви же знаете, это парадокс, это анриал. Я не могу общаться с собой... в прошлое... это парадокс, учьёные писать об этом и ви знаете об этом. Но я бы хотел обсудить с вами вопрос того, что я буду оставаться жить у вас в России, мои гарантии...
Холодный глубоко вздохнул и поднялся с кресла, подошёл к окну. За ним, в сияющей чистоте июльского дня, внизу, 'протекал' людским и неспешным автомобильным потоком Охотный ряд.
– Мне нужно связаться с начальством, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Объясните вкратце - почему вы решили перебежать? И, Стэн, даже моё начальство такие вопросы, как вы понимаете, сходу не решает - тут нужен запрос куда как выше, и... В общем, это вопрос не одного дня, конечно.
Тяжёлый, глубокий вздох мистера Пойнта Алексей почувствовал даже спиной, перед его глазами же по-прежнему расстилалась заоконная летняя Москва - столица его любимой Родины.
– Я всьо понимаю, Алэксей. Почьему я решил перебежка? Это очень сложно, понимаете... Я очень-очень любить свою страну, США. Но меня кое-что не устраивает там внутри, то, чего нет у вас, и с чем я не хотеть встречу больше...
– Что же это?
– Холодному, этому до мозга костей прагматичному, хладнокровному и в чём-то даже циничному человеку, эмоциональные метания Пойнта показались забавными, и он даже на секунду поверил в то, что это может быть не сознательной игрой, не уловкой, а искренним чувством... Но искренним чувством чего?
Помолчав с полминуты, Пойнт снова тяжело вздохнул:
– Я попробую объяснять. США - это великолепная страна, великая. Мы многое сделать для всего мира, и продолжать это делать. У нас есть демократия, наш доллар мировая валюта, он есть даже у вас тут в бэнкингс. Наука, и технолоджи - это всё наше, даже на Луне 'Мун-таун' появился самым первый. Есть Холливуд, о да... Но всё это, понимаете, это как бы неживое, не всерьёз. У Америка нэт сердце, наши люди могут улыбаться, шутить, и держат ножик за свой спина. Я это терпел вся жизнь, все этьи игры, в нашем departaments особенно, - много обмана, как у вас говорытся тъут - кыдалово. Но это служба, это profession, у нас по-другому быть не можьет. И когда я приезжать домой, в отпуск, - я хотель смотрет на нормальных людей, без этого вечная игра, хотель имет жену интерстинг. У меня есть жена, но Кэтти - это такая... дешьёвая сучка. Ей не нужно ребёнок, ей только нужно трахаться со своим жирный любовник, а я хотель имет настоящий женщина возле себя...