Самоволка
Шрифт:
Дориан завидовал. Но не этим старцам, к которым обязан был почтительно обращаться «ваше полновластие». Он завидовал гвардейцем. Он сам хотел бы так идти во главе колонны, в лиловом или изумрудном мундире, сквозь дождь, снег, огонь – что угодно.
Он видел себя командиром этой неукротимой сплоченной силы – дворцовой гвардии.
Но увы, чин обязывал его к обратному. Дориану следовало быть добросердечным и внимательным, мягким и почтительным даже к простолюдинам и чужестранцам.
А ему хотелось быть жестким.
– Ваше многовластие, простите
Это был Луккидж, исполнительный секретарь Кабинета.
– Что случилось? – сухо спросил Дориан.
– Прошу вас немедленно пройти в Малахитовую залу. Вас высочайше ожидают.
– Сам король? – Дориан невольно выпрямил спину.
– Прошу, следуйте за мной…
Геральд-министр вошел в Малахитовую залу, досадуя, что на его безупречный мундир все-таки попали капли дождя. Тут же зафиксировал взгляд на лице короля – узком и темном, словно высушенная хлебная корка.
– Ваше Всевластие, прибыл согласно высочайшему распоряжению…
– Проходите.
Дориан быстро осмотрел собравшихся. За столом сидели старший военный советник, казначей с двумя помощниками, какой-то чин в железнодорожном мундире. Вице-канцлер Лори занимал место по левую руку от короля.
И был еще один – массивный, усатый, в нелепой пятнистой форме. Начальник пограничного дивизиона, чужестранец со странным именем Попов. Ему-то что здесь надо?..
– Мы ознакомились с вашим донесением о дипломатической экспедиции на плато Эль-Пиро, – заговорил король, не предлагая Дориану сесть. – Вы утверждаете, что вас приняли нелюбезно?
– Нас вообще не приняли, Ваше Всевластие, – четко ответил Дориан, глядя в точку перед собой. – Представители племени кечвегов выслушали меня и ушли. Мы разбили лагерь и сутки ждали, пока их вождь нанесет нам визит, но не дождались.
– Что именно вы предлагали? – поинтересовался казначей.
– Мы ни на букву не отступали от наставлений, данных нам Кабинетом. Предложения были простые и вполне приемлемые. Присягнуть Короне, принять наместников, упразднить отряды самообороны. И продолжать жить и трудиться во славу Хеленгара.
– Не показалось ли кечвегам, что вы хотите ущемить их права?
– Я был весьма деликатен, Ваше Всевластие. Я выражал готовность договариваться, а не притеснять.
– Почему же кечвеги не захотели с вами разговаривать?
– Ваше Всевластие, они дикари! – Дориан твердо посмотрел в лицо короля. – Они понимают лишь язык силы. Я видел их бродячий город, это зрелище отвратительно для любого цивилизованного человека.
– Почему же? – По лицу короля скользнула странная улыбка.
– Представьте себе скопление из нескольких сотен огромных паровых и газовых машин, Ваше Всевластие. Вся эта ржавая куча ползет по древним руинам Пир-Града. Ковши зачерпывают обломки и отправляют их в печи. Тут же, на ходу, выплавляются чушки из неочищенного металла. Среди огня и работающих механизмов бегают их дети. Женщины там носят мужские брюки. Они питаются тем же жиром, которым смазывают свои машины…
Король
– Вы, видимо, никогда не были в наших трущобах, дорогой Дориан. Там тоже, знаете ли, не все в порядке. А кечвеги не такие уж и варвары, если управляют машинами, а?
Усатый пограничник вдруг бесцеремонно наклонился к королю и что-то прошептал ему на ухо. Король снова рассмеялся.
– Кстати, Дориан, вы знаете, кто их вождь?
– Нет, Ваше Всевластие, он отказался выйти к нам.
– Десятилетний мальчишка!
– Простите, Ваше Всевластие… я не понимаю. – Геральд-министр растерянно заморгал.
– А что непонятного. Их вождю десять лет от роду. Прежний вождь незадолго до смерти успел заделать единственного ребеночка, и формально он стал вождем. А племенем управляют, надо понимать, старейшины. Не исключаю, что именно они вас выслушали. Но почему отказались от дальнейших переговоров – вот загадка.
– Я думаю, они не уважают Корону. И наши меры должны быть…
– Думать будем мы, дорогой Дориан. А вы – исполнять. Вы снова отправитесь в экспедицию. На этот раз наши предложения кочевникам будут еще более лояльными. Сумеете их донести?
– Отдам все силы во имя Короны и нации, Ваше Всевластие! – Дориан вытянулся в струнку.
Король кивнул исполнительному секретарю, и тот открыл двери залы.
– Ваше многовластие, прошу покинуть Высочайший Совет, – проговорил Луккидж, глядя куда-то мимо геральд-министра.
Дориан вышел. Никто не заметил, что он едва сдерживает торжествующую улыбку.
Все складывалось именно так, как и предполагалось.
– Амир… – прохрипел Степан, пытаясь повернуть голову. Это было непросто – казалось, заледеневшая шея сейчас хрустнет и сломается.
Проводник вошел в помещение, осмотрелся, цокая языком и сокрушенно качая головой.
Он и сам выглядел страшновато. Подранная одежда была заляпана кровью, лицо с одной стороны посинело, превратившись в большой синяк. Амир шел с трудом, опираясь на палку.
Он скинул небольшой рюкзак, бросил на пол. Снял с пояса нож – кривой и тяжелый.
– Жди меня, Степа. Держись, сейчас принесу дрова.
И ушел, все так же тяжело опираясь на палку.
Степан плотнее обнял печку, ощупал, стараясь найти хоть один еще не остывший участок. Он не знал, верить ли своим глазам и ушам. Откуда здесь появился погибший проводник, от которого должны были одни кости остаться?
Но вот лежит его рюкзак и кучки снега на полу с его ботинок…
Амир вернулся довольно быстро с охапкой сучьев. Первым делом снял полушубок, накинул на Степана, нахлобучил на него шапку.
– Грейся. Сейчас печь растоплю.
Оказалось, под одеждой у него тоже все в крови. Живот был обмотан какой-то тряпкой, пропитавшейся бурым.
– Как ты выжил, Амир? – с трудом выдавил Степан. – Я же сам видел, как тебя… только автомат на снегу остался.
Амир фыркнул, колдуя с печкой.