Самозванец по особому поручению
Шрифт:
– Полностью. – Уверенно кивнул тесть и, заметив мой скептический взгляд, со вздохом принялся объяснять: – Вахтенный их засек, когда эта пара вышла из-за Вальдемарова мыса, а за ним как раз и располагается станция адмиральской эскадры. Кроме того, корабли идут полным ходом, ничуть не скрываясь, можно сказать, демонстративно нагло идут, как только «локтевцы» здесь могут себе позволить. Понятно? В общем, можете поверить, это не пираты…
И действительно, Белов еще не успел подняться на мостик, когда корабли, о которых сообщал вахтенный, оказались невдалеке от яхты, и Белов, вглядевшись в сигнальные флаги на них, отдал приказ стравить пар. «Варяг», послушный воле капитана, уже ложился в дрейф, когда в рубке,
Я залюбовался подошедшими кораблями. Они не были столь огромны, как уже виденный мною в порту Конуграда крейсер, но производили не менее угрожающее впечатление, благодаря низкому хищно-стремительному силуэту и более чем серьезному вооружению. Красивые быстрые корабли. Эдакие морские гончие, созданные, чтобы догнать любого лихача, а в случае встречи с превосходящим противником способные с легкостью оторваться от преследования. На фоне этих темно-серых кораблей, кажущихся чуть угловатыми, из-за упрятанных под защитные кожухи накопителей, «Варяг», сверкающий на солнце надраенной медяшкой и обширным остеклением, смотрелся совершеннейшей игрушкой, да к тому же весьма хрупкой, о чем недвусмысленно намекали внушительные жерла сдвоенного носового орудия ближайшего корабля, ненавязчиво развернувшего башню в нашу сторону. Не знаю, что там за защиту предоставил нам князь Телепнев, но если «чемодан», выпущенный из такого орудия, попадет в корпус «Варяга», думается, это станет последней секундой жизни яхты… Я передернул плечами. Иногда живое воображение перестает казаться мне столь уж хорошим качеством.
В этот момент от дрейфующего в паре кабельтовых патрульного, взявшего «Варяг» на прицел, отвалил небольшой катер и, пыхтя паровиком, направился в нашу сторону. Катер? Я проскользнул мимо прозевавшего мой маневр вахтенного и, прихватив, под укоризненным взглядом Белова, стоящий на консоли тяжелый «каролусский» бинокль, тут же покинул капитанский мостик. Присмотревшись к чуду инженерной мысли, старательно ползущему в нашу сторону, я невольно хмыкнул. Ну, если шлюпка с присобаченным к ней движителем под небольшим навесом из парусины, здесь зовется катером, то да, это он и есть. А в нем добрая дюжина морячков, выглядящих словно братья-близнецы команды Белова. Головорезы те еще. Остается лишь надеяться, что эти деятели не попытаются растащить «Варяга» на сувениры…
Вопреки моим опасениям, взлетевшие по штормтрапу моряки вели себя довольно мирно. Горохом рассыпавшись по яхте, они за какие-то четверть часа обшарили «Варяг», что называется, от киля до клотика и, не найдя ничего интересного, кроме тщательно принайтованных в трюме контейнеров с алкоголем, доложились своему командиру, всё это время проторчавшему в кают-компании вместе с капитаном, за увлекательным чтением судового журнала и прочей документации, прописавшейся в капитанском сейфе.
По настоятельной просьбе тестя я присоединился к их теплой компании.
– Вот, Любим, знакомься. Мой зять и владелец «Варяга», Старицкий Виталий Родионович, – весело проговорил Белов, представляя меня своему собеседнику. Командир досмотровой группы, сухой и жилистый дядечка, лет так сорока с гаком, окинул меня ленивым взглядом. Не знаю уж, что он там углядел, но спустя мгновение ушкуйник едва заметно кивнул и, приподнявшись с кресла, протянул мне руку.
– Полусотник Климин, Любим Будеславич, – проговорил знакомец тестя.
– Рад знакомству, – коротко ответил я, пожимая протянутую мне ладонь. А вот вертевшийся на языке вопрос о странном звании гостя, решил отложить до более удобного момента.
– Взаимно, Виталий Родионович. – Холодно усмехнулся Климин и повернулся к тестю. –
– Выполнил, Любим. Выполнил. – Довольно хлопнул по подлокотнику кресла тесть.
– Вот как? А отчего ж тогда лайба эта на ушкуй нимало не похожа, а? Уж больно утлое суденышко.
– Ну-ка, ну-ка, это где же это записано, каким ушкуй быть должон? – Прищурился Белов.
– Ну, пусть не написано. – Хмыкнул Климин и кивнул мою сторону. – Да всё одно сей рожи я что-то ни в Конуграде, ни в Арконе не видывал. Или скажешь, что и об ушкуйниках записей нема?
– А это как посмотреть, Любим, – протянул Важен. – Давай-ка, старый, вспоминай, кто по уложению ушкуйником считаться может…
– Тю, так он не природный… – Махнул рукой Климин.
Я наблюдал за перепалкой старых знакомых, и мне всё меньше и меньше нравилось происходящее. Черт бы с ним, что меня «рожей» поименовали, но вот хаять «Варяга» полусотнику совсем не стоило. О его снисходительном взгляде на меня, после слов о «природных ушкуйниках», и вовсе говорить нечего. Не люблю спесивцев. Но придется пока промолчать. Я хоть и владелец яхты, но сейчас именно капитан здесь, что называется, царь и бог, это его переговоры, и лезть в них без спросу категорически нежелательно.
– М-да уж. Говорили ведь тебе, Важен, не уезжай с Руяна. Глядишь, выдал бы дочь замуж за настоящего ушкуйника, природного да владного. А ты…
– Любим, ты забываешься… – резко оборвал полусотника тесть, ощерившись в злой ухмылке. Словно клыки показал.
– Действительно, что это я, – тут же согласился Климин и, деланно-сокрушенно покачав головой, встал из-за стола. – Заговорили вы мне зубы, господа хорошие, а время-то идет. Я уж почитай полчаса как на «Резвом» должен быть.
– Ну да, ну да. – С готовностью покивал тесть, недобро сверкнув глазами, и, в свою очередь, поднялся с кресла. Я же остался на месте, поскольку выказывать какое-либо уважение к полусотнику не собирался. Да и вообще, что он маленький, что ли? Сам дорогу не найдет, так вон, капитан наш покажет, еще и пинка для ускорения отвесит.
– Вот и поздоровались, – со вздохом проговорил Белов, убедившись, что полусотник покинул яхту.
– М-да уж, не самое приятное приветствие. – Хмыкнул я.
– Ну, не всё так уж печально, Виталий. – Тесть аккуратно выбил трубку и тут же принялся набивать её заново. – Климин – желчный человек, то всяк на Руяне знает. Но ни дел худых, ни помыслов за ним не замечали. А что резок не в меру, так места здесь такие, что любой добряк через полгода злее зимнего волка станет… Хотя язык бы я ему с удовольствием укоротил, – помолчав, с легким вздохом договорил Белов, отправляя в полет очередное облако ароматного дыма.
– В очередь, в очередь, уважаемый Важен Рагнарович. – Усмехнулся я.
– Эк зацепило-то, а, Виталий? – Хмыкнул в ответ тесть, аккуратно выбивая трубку. – Ништо, будет и на нашей улице праздник. Дай только в порт войти, а уж там-то мы с господином полусотником в первом же кружале посчитаемся… по-нашему, по-ушкуйному.
– Вот кстати, Важен Рагнарович, а что за звание такое странное у этого Климина?
– Традиция. – Пожал плечами тесть. – Со времен Ингваря Флотоводца на каждом корабле регулярного флота полагалось иметь полусотню абордажников. Понятно, что сейчас серьезной необходимости в подобных командах нет. Нигде, кроме Руяна. Уж больно места здесь лихие, так что нет-нет, но рейдерам приходится и купцовы лайбы у данов отбивать, а одними пушками такого дела не сделаешь. Вот и держит руянский отряд рейдеров на каждом корабле по полусотне бойцов, как Ингваревым рескриптом предписывалось. Оттого и командиров абордажных команд величают полусотниками, хотя в судовой роли они сейчас значатся то лоцманами, то третьими помощниками капитана, а самих абордажников в палубные матросы вписывают.