Самозванец
Шрифт:
Уодзуэрт потянулся к своей трости, чтобы помочь себе подняться. Далтон направился туда, где на полу растянулся Джеймс. Второй лакей был полностью выведен из игры, из носа текла кровь, висок распух.
Далтон опустился на колени, чтобы развязать Джеймса.
– Он тебя не ранил?
Джеймс был бледен и весь вспотел.
– Нет, – произнес он, дыша с трудом. – Полагаю, я сам себя ранил. Борьба со связанными за спиной руками пошла не на пользу моему плечу. – Когда Джеймса развязали, он здоровой рукой осторожно вытянул вперед поврежденную руку. – Проклятие! Еще три недели на перевязи, могу поспорить.
Он
– Берегись!
Далтон перекатился, услышав свист шпаги в воздухе. Лежа на спине, он поднял пистолет и выстрелил, даже не успев прицелиться.
Узкое лезвие шпаги упало на ковер. За шпагой мгновение спустя последовал Уодзуэрт, придавив тяжестью своего тела Далтона и Джеймса. Далтон попытался сбросить с себя Уодзуэрта.
Краешком глаза он увидел метнувшуюся фигуру. Рирдон. Далтон в мгновение ока пересек комнату и схватил мужчину за горло.
– Очень жаль, – раздался хорошо поставленный голос. – Это был чудесный ковер.
Далтон обернулся. В дверях стоял Ливерпул, держа в руках упавшую шпагу и глядя на тело, распростертое на полу. Из огнестрельной раны на груди Уодзуэрта сочилась кровь. За Ливерпулом стояли два королевских гвардейца, они быстро помогли Джеймсу подняться на ноги.
Ливерпул подошел к Далтону, достал из кармана носовой платок и вытер тонкое изящное лезвие.
– Ваш сюртук тоже испорчен.
Далтон развернул одно плечо вперед и увидел, что его шелковый сюртук разрезан по воротнику сзади. Очевидно, Уодзуэрт не умел обращаться со шпагой, к великой радости Далтона. Ведь негодяй мог его обезглавить.
Ливерпул перевел взгляд с Клары на Джеймса.
– Очевидно, это был тяжелый день для всех.
Он сунул под мышку рабочую часть трости Уодзуэрта с серебряным набалдашником, в которой, как понял Далтон, была скрыта шпага.
Джеймс с восторгом присвистнул:
– Где бы мне раздобыть такую штуку?
Ливерпул бросил на него строгий взгляд.
– Этеридж, отпустите Рирдона. Он на нашей стороне.
Далтон в изумлении обернулся и посмотрел на Рирдона, которого все еще держал за горло. Рирдон побагровел, но держался мужественно, хотя ему было трудно дышать. Далтон перевел взгляд на Ливерпула.
– Но ведь он стрелял в Клару!
– Со мной все будет в порядке, Далтон.
Клара подошла к ним, зажимая носовым платком рану в боку, ее поддерживал Джеймс.
Рирдон воспользовался тем, что Далтон отвлекся, оторвал его пальцы от своего горла и покачал головой:
– Я не собирался ни в кого стрелять, нарочно промазал. Все, что я мог сделать, – это отвести пистолет в сторону.
Он шагнул было к Кларе, но Далтон преградил ему путь.
Рирдон пожал плечами:
– Я просто хотел извиниться. Надо послать за врачом.
– Кровотечение остановилось, – сказала Клара. Она окинула себя взглядом: оборванная, грязная, промокшая, помятая, вся в крови. Она снова посмотрела на Далтона. – Мне надо переодеться, – произнесла она тихо.
У Далтона перехватило дыхание. Какая же она мужественная, его Клара!
Одобрительный взгляд Далтона согрел ей душу, но она заставила себя отвернуться, хотя больше всего ей хотелось сейчас броситься в его объятия. Она подошла к лорду Ливерпулу.
Ее рана горела, и Клара была близка к обмороку, но не могла побороть страх, который испытывала
– Есть кое-что, о чем вам следует знать, милорд.
Лорд Ливерпул повернулся к ней. К ее удивлению, он был лишь немного выше ее ростом, но от него исходила такая сила, которую Клара могла бы сравнить лишь с силой Далтона.
– Сэр Торогуд, я полагаю?
Клара не ответила, у нее перехватило дыхание. Он долго смотрел на нее, потом хмыкнул. Клара судорожно сглотнула.
– Лорд Рирдон не на нашей стороне. Я узнала, что в юношеском возрасте он примкнул к группе мятежников, намеревавшихся убить его отца, который, по всей видимости, занимает высокий пост в правительстве. Он утверждает, что это была лишь мальчишеская шалость, что он никогда не относился к этому серьезно. Тем не менее я видела, как он тайно встречался с Уодзуэртом менее двух недель назад.
Взгляд Ливерпула оставался по-прежнему невозмутимым. Клара вновь сглотнула.
– Если бы вы ознакомились с некоторыми документами из его сейфа, убедились бы, что они свидетельствуют об его измене.
Рирдон переводил взгляд с одного на другого.
– Эта история не имеет ко мне никакого отношения.
– Мальчишеская шалость, – тихо произнес Далтон и перевел взгляд на Ливерпула. – Нет. В этой истории замешан принц Георг, не так ли, милорд?
Ливерпул бросил на Далтона остерегающий взгляд, но тот продолжил:
– Так вот в чем все дело. Нужно было скрыть проступок Георга, который он совершил в шестнадцать лет. Вы подставили меня, устроили охоту за Кларой, связали руки моим подчиненным, и все для того, чтобы скрыть связь Георга с «Рыцарями Лилии». – Он покачал головой. – Бедняга Георг. Он никогда ничего не принимал всерьез. Что же ему пришлось пережить, когда он понял, что был близок к убийству собственного отца, собственного короля!
– И тогда он пришел к моему отцу, – сказал Рирдон, кивнув. – Принц Георг признался ему в своем безрассудстве. Мой отец немедленно послал за лордом Ливерпулом. Отец и лорд Ливерпул распустили этот союз, некоторых молодых людей пришлось даже выслать в Америку. Георга отчитывали несколько часов подряд и поместили под опеку довольно сурового и бдительного наставника. Король так никогда и не узнал об этом.
Клара перевела взгляд с хранившего молчание Ливерпула на Натаниеля.
– А что сейчас?
Натаниель жестом предложил ей сесть на диванчик у камина, что она и не замедлила сделать. Он поднял глаза, окинув взглядом Далтона и Джеймса, и продолжил:
– Я недавно ездил к австрийскому императору, чтобы уговорить его объявить войну Франции. Месяц назад ко мне обратились несколько бывших членов союза Флер с предположением шантажировать принца-регента. Они знали, что я разорвал отношения с отцом, и надеялись найти во мне сторонника. Но я еще с детства помнил об их полном провале, хотя предполагалось, что мне об этом ничего не известно. – Он фыркнул. – Как будто это было возможно! Ливерпул чуть дверь не вышиб своим стуком! Я никогда в жизни не видел его в таком гневе. Во всем доме слышно было, как он ругает бедного Георга. – Его губы скривились, когда он взглянул на лорда Ливерпула, который стоял, молча наблюдая за ними. – Уверен, теперь очередь дойдет и до меня, поскольку я вам все рассказал.