Самсон и Надежда
Шрифт:
Самсон, услышав фамилию еще одного из прошлых товарищей, вскинул голову, с любопытством в глаза Саше Бабукину посмотрел, как бы прося о продолжении.
– Он же теперь начальник на железной дороге! – добавил хозяин квартиры. – А железнодорожники, они от всего плохого освобождены!
– Так ты теперь железнодорожник?
– Я – нет, что ты! Я на электростанции.
Самсон задрал голову и посмотрел на электрическую лампочку, единственную, светившую из четырехрожковой люстры.
– Во как! – удивился он. – Повезло тебе! И
– Какой там повезло! – отмахнулся рукой Бабукин. – Вот ты платишь за свет?
– Нет, – ответил Самсон. – Да ведь счетов не присылают!
– Никто из граждан за свет не платит! Только город за трамвай доплачивает и с топливом помогает! А топлива уже почти нет! Мы ж на дровах теперь электричество делаем! Еще две баржи с дровами на Днепре остались, а потом что? Мосты деревянные разбирать?
– Ну да, – гость сочувственно закивал. – Я же и сам вижу, свет только вечером, да и то не всегда, вода – утром и вечером, да и не всякий день!.. Я о другом хотел посоветоваться. Может, у тебя там какая-нибудь работа для меня найдется? Ну чтобы делом заниматься.
– Работы много, – усмехнулся Бабукин. – И зарплата хорошая. Только ее не платят.
– Как не платят?
– Так не платят. Талоны дают, карточки, боны какие-то на отрез сукна. А денег почти нет. Потому, что граждане за свет не платят… Хочешь такую работу? Тогда устрою!
– Надо подумать… – Самсон сник, и хозяин в ответ на это еще раз улыбнулся, только теперь с горечью.
– Думай-думай! И не спеши! Сейчас спешить должны только те, кто фанерные памятники ставят!
– А им чего спешить?
– А им платят деньгами за каждую голову памятника! За двухголовый бюст – вдвойне! Художники теперь в привилегиях! Не то что инженеры!..
Глава 8
Зайдя в коридор, Самсон сначала натолкнулся на военные ящики, а потом, в темноте, и на винтовку, что к стене приставлена была, как метла. Она упала и выстрелила. От испуга Самсон на корточки бросился и услышал сквозь грохот, как внутри квартиры с грохотом двери захлопнулись.
Дождавшись тишины, он еще раз щелкнул электрическим выключателем лишь для того, чтобы убедиться, что света действительно нет. Потом прошел в гостиную, нашел в привычном месте спички и свечу. С ней в руке осмотрелся, пытаясь понять: куда красноармейцы делись? Там их не было, и он заглянул в отцовский кабинет. И увидел их в углу прямо на полу сидящих с перепуганными, а оттого при свечном освещении еще более драматичными лицами.
– Ты это что? – дрожащим голосом вопросил Антон, поднимаясь на ноги.
– Темно, – ответил виновато Самсон. – Она упала и выстрелила.
– Это ты винтовку заряженной оставил? – Антон обернулся и злобно зыркнул на товарища.
– А чего я? Я не
Самсон их уже не слушал, он пытался понять, как они на ночь в этом кабинете разместятся, где только одна кушетка и стоит.
– Может, вам лучше в гостиной спать? – спросил он.
– Большая больно! – ответил Федор, почесав небритую щеку. – Оборону трудно держать!
– Какую оборону? – не понял Самсон.
– Ну, если нападут. Надо быть всегда готовым, чтоб оборону держать. Тут меньше, сподручнее.
– А как же вы будете оборону держать, если винтовки в коридоре?
Не заметив в вопросе иронии, красноармейцы переглянулись.
– Не, на ночь сюда заберем, – сказал Антон. – Только нам тут матрац нужон и теплые покрывала.
Нашел им в чулане Самсон два узких матраца, из сундука постельное белье вытащил. Даже одну большую подушку, сильно пахнущую сапокарболем [2] , достал.
2
Сапокарболь – средство от моли.
Вышла на полу кабинета лежанка, при которой, конечно, головами они в письменный стол упирались, а ногами в кушетку.
– Ну идите, мы теперя спать будем! – стал Антон выпроваживать хозяина, когда напольная постель разложена была.
Самсон и ушел. Подтопил свою печь чуток, прислушиваясь к шорохам из отцовского кабинета. Потом спать лег.
Сон долго не приходил, мешал ему унылый ветер за окном. Но когда ветер стих, поплыл медленно Самсон в царство Морфея. Уже и волны его теплые щеками ощутил, как вдруг где-то рядом шепот раздался:
– Ты это, подвинься! – Голос явно Антону принадлежал.
– Я ж и так с краю, куда еще? – прошептал в ответ второй красноармеец.
– Матрац-то сырой, его бы на печке сперва пропарить!
– Да у них тут печки никудышные, простенные, только воздух греть!
– Эт-точно! И то не греют! Да он просто дрова на нас жалеет!
Отчетливость услышанного насторожила Самсона и он открыл глаза. Проверил рукой повязку – та сползла, оголив ушную раковину.
– Может, убить его? – прошептал Федор. – Бесполезный человек, а квартира богатая, если поискать, найдем немало!
– Спи, Федя, – ответил второй. – Тебе б только убивать! А когда запретят, а ты уже привык? Куда пойдешь? На дорогу?
– Да чего привык? Не привык я! Все равно болесно убитых видеть!
– А комиссар что сказал вчера? Не помнишь? Никаких случайно убитых!
Самсон поправил повязку, осторожно присел на кровати, весь в слух обратился. Стало ему окончательно понятно, что это его же отрезанное ухо, которое там, в ящике письменного стола в отцовском кабинете лежит, его об опасности предупреждает. Иначе как бы он этот шепот услышал?