Самураи державы Ямато

Акунов Вольфганг Викторович

Вероятнее всего, «ниндзя» и их искусство действовать тайно и незаметно — «ниндзюцу» — возникло благодаря развитому в средневековой Японии ремеслу шпионажа. Однако особый спрос на них возник в те времена, когда с появлением самураев в стране заметно участились военные столкновения. Чтобы удовлетворить этот спрос, на острове Хонсю появился целый ряд тайных школ, или училищ (число их оценивается разными источниками по-разному: от двадцати пяти до семидесяти). Находились они в уединенных, недоступных, строго охраняемых местах. Все, что делалось в этих школах, было окутано глухим покровом тайны.

Их воспитанники по большей части проходили из семей, в которых профессия «ниндзя» была традиционной. Преимущество этого обстоятельства было очевидным: обучать будущего агента начинали сызмальства. В секретных школах «ниндзя» обучали огромному множеству вещей. Главное внимание уделялось тренировке силы, выдержки и умения в совершенстве владеть своим телом, ведь от этого впоследствии могла зависеть жизнь «ниндзя». Вдобавок будущие агенты осваивали различные способы выживания в экстремальных ситуациях: в ледяной воде или под водой, при длительном голодании, после получения тяжелых увечий. «Ниндзя» обучали искусству доставлять по назначению

секретные послания и донесения. Свернутые в маленький комочек рисовой бумаги, они проглатывались «воином-тенью», но оставались у него в горле. В случае обыска неприятельскими воинами во рту «воина-тени» обнаружить это проточенное им наполовину тайное послание было невозможно. Но, прибыв на место назначения, «ниндзя» усилием шейных мышц выталкивал его из горла и передавал тем, кому это послание было предназначено. Отправляясь на задание, «воин-тень» надевал на руки особые кастеты, снабженные кривыми шипами в форме тигриных когтей. В случае необходимости «ниндзя» мог, высоко подпрыгнув, вцепиться этими когтями в потолочную балку и висеть под потолком, обманув, таким образом, преследователей, выжидая или подслушивая секретные переговоры. В случае необходимости он мог использовать эти «тигриные когти» и в рукопашной схватке [91] . Привязав к ступням бамбуковые трубочки, «воин-тень» мог быстро катиться в них по переходам неприятельского замка, как на роликах [92] .

91

Поэтому и шла молва, будто «ниндзя» могут превращаться в тигров.

92

Поэтому и шла молва, будто «ниндзя» бегают быстрее ветра.

«Ниндзя» должны были также уметь быстро и незаметно, в полном снаряжении, преодолевать любые препятствия — замковые стены, засеки, бурные водные потоки, болота, проникать в самый неприступный неприятельский лагерь. Немаловажное значение для успешной деятельности «ниндзя» имело владение искусством маскировки, ведь им часто приходилось, в самом разном обличье, неожиданно скрываться, заметая следы. Кроме того, будущему тайному агенту полагалось безукоризненно владеть всеми применявшимися в Японии видами оружия и, прежде всего, теми, что убивали бесшумно, — например, метать отравленные «боевые звезды» («сюрикэны») или отравленные стрелы вручную, стрелять отравленными иголками из миниатюрных дыхательных трубок [93] и т. д.

93

Это называлось «плевком дракона»; использовавшиеся «воинами-тенями» тайные яды обладали столь сильным воздействием, что смертельным для «объекта» было одно только соприкосновение, скажем, отравленной иголки, выплюнутой из дыхательной трубки, с кожей «объекта» (даже при отсутствии ранки).

Молодые люди, прошедшие подобное многолетнее обучение, становились членами разбросанных по всей Японии тайных обществ, в которых никто друг друга не знал. Ловко маскируясь, «ниндзя» жили поодиночке в городах и селах. Они не знали ни имен своих тайных предводителей, ни их местопребывания, и даже никогда не видели этих «Высших Неизвестных». Подобные меры предосторожности гарантировали тайные общества «воинов-теней» от проникновения в их ряды вражеских соглядатаев, сводили к минимуму риск появления изменников в собственных рядах и последствия возможного предательства

Как же «ниндзя» получали и выполняли задания?

Когда сёгун, «даймё» или самурай высокого ранга желал воспользоваться услугами «воина-тени», он направлял своего слугу в условленное место, где, как ему было известно, пребывал посредник тайного общества «ниндзя». Такими местами, в частности, были увеселительные кварталы крупных городов. Как только посредник признавал в слонявшемся по улице чужаке вероятного заказчика, он подходил и завязывал беседу. Если эти двое договаривались об условиях «заказа», то посредник сообщал об этом другому посреднику. Тот в свою очередь передавал поручение — опять-таки окольными путями — начальнику «ниндзя» того округа, в котором предстояло выполнить «заказ». Сначала начальник «ниндзя» узнавал обо всех деталях планируемой операции, а затем отдавал приказ о ее проведении.

«Ниндзя», получивший заказ, был полностью предоставлен самому себе. Он тщательно, учитывая каждую мелочь, готовился к предстоящей операции и тщательнейшим образом собирал подробнейшую информацию обо всем, что имело отношение к его заданию, а именно:

1) о месте будущей операции;

2) об «объекте», который предстояло ликвидировать;

3) о плане дома (замка, военного лагеря), в котором находился «объект»;

4) о фортификационных сооружениях, которые предстояло преодолеть, и т. д.

Затем «воин-тень» подбирал себе подходящую одежду, необходимое снаряжение и вооружение и, под видом буддийского монаха, бродячего актера, торговца, крестьянина (или даже переодевшись женщиной), выходил на задание. Днем «ниндзя» предпочитали маскироваться под «комусо» — нищенствующих монахов-воинов буддийских религиозных орденов, носивших «дайсё» и похожие на корзины дном вверх плетеные соломенные шапки с узкой прорезью для глаз, закрывавшие всю голову до плеч.

В пути к месту операции «воин-тень» прислушивался ко всем разговорам, стараясь завязать нужные знакомства. Добравшись до места назначения, «ниндзя» начинал наблюдать за интересующими его людьми или объектами. С этой целью он подбирал подходящее укрытие, где проводил, не шелохнувшись, но многу часов. Узнав, таким образом, все, что было необходимо, он приступал к разработке плана действий. Следовало взвесить все возможные варианты действий и избрать из них лишь один, наиболее оптимальный. Так, например, если «ниндзя» получал задание ликвидировать высокопоставленного самурая, то он должен был с помощью разных хитростей или акробатических трюков попасть в дом к «боевому холопу», указанному ему в качестве жертвы. Нападал он обычно из засады — тихо, внезапно и — с точки зрения самурайского

кодекса чести — вероломно и подло (но для «ниндзя», порвавших со всем «официальным» миром самурайской Японии, все средства были хороши для достижения поставленной цели — как для членов европейского ордена иезуитов, считавших, что «цель оправдывает средства»), «Воин-тень» мог уничтожить предназначенный к ликвидации «объект», ударив его ребром ладони, задушив или заколов кинжалом, ловким броском метательной звездочки, миниатюрной стрелки или маленького дротика, затаившись в выгребной яме и поразив жертву через задний проход в момент отправления естественной надобности, или влив в рот яд (если «объект» в момент ликвидации спал). Продумывая, шаг за шагом, все свои действия, «ниндзя» всегда продумывал и путь отступления. Скрываясь с места ликвидации «объекта», «воин-тень» мог прыгнуть в заполненный водой глубокий крепостной ров (тогда ему приходилось прятаться под водой, дыша через телескопическую бамбуковую трубочку [94] ; у «ниндзя», кстати, имелись и раскладные бамбуковые трубки иного рода, предназначенные не для дыхания, а для подслушивания) [95] , либо, вооружившись крючьями и веревкой, перескакивать с крыши на крышу или с одной верхушки дерева на другую [96] . Чтобы расчистить себе путь отхода, «ниндзя» пользовался разного рода отвлекающими средствами. Так, например, он мог бросить в костер, у которого грелись самураи из охраны замка, принадлежавшего «объекту», ликвидированному «воином-тенью», миниатюрную бомбочку [97] , взрыв которой ослеплял охрану и позволял ликвидатору ускользнуть незамеченным. Или же, подготовив все заранее, ликвидатор поджигал дом ликвидированного им «объекта». Поднималась суматоха, и, пока домочадцы и челядь бегали за водой, звали на помощь пожарников (исключительно самураев, выступавших на тушение пожара в полном вооружении), или пытались тушить пожар собственными силами, ликвидатор удалялся никем не замеченным. «Ниндзя» был всегда готов и к неудачному исходу операции. Если он попадал в руки врагов, то кончал жизнь самоубийством, вонзив себе в горло кинжал, или, если не успевал или по каким-либо иным причинам не успевал заколоть себя, то раскусывал капсулу с ядом, которую, в ходе весьма чреватой опасностями операции, всегда предусмотрительно держал за щекой.

94

Поэтому о «ниндзя» шла молва, будто они могут превращаться в лягушек.

95

На конце такой слуховой трубки находились расположенные веерообразно тонкие бамбуковые пластинки, игравшие роль резонатора звуков, доносившихся, например, из комнаты, в которой велись секретные переговоры и позволявшие подслушивающему их «воину-тени» слышать каждое произносимое там слово.

96

Поэтому о «ниндзя» шла молва, будто они умеют летать или даже превращаться в летучих мышей.

97

«Дыхание дракона».

«Боевые холопы», являвшиеся главным объектом нападений «ниндзя», ненавидели этих «ночных убийц» за «нерыцарственную» манеру сражаться, противоречащую кодексу чести японского воина — «бусидо» — и жестоко расправлялись с ними (если выдавалась такая возможность). Излюбленным способом расправы с пойманными «ниндзя» было их «превращение в свинью». Схваченным «ниндзя» самураи отсекали нос, уши, руки и ноги и оставляли искалеченных таким образом «соглядатаев» на растерзание диким зверям и птицам или бродячим собакам. Когда же неуловимый и непобедимый «ниндзя» Исикава Гоэмон («японский Робин Гуд», который, в отличие от других «воинов-теней», не только убивал, но и грабил феодалов, раздавая затем награбленное добро простолюдинам) попытался в 1592 году убить самого всемогущего Тогетоми Хидэёси, но был схвачен, то его, по приказу разгневанного диктатора, заживо сварили в кипятке.

КАК «БОЕВЫЕ ХОЛОПЫ» УТРАТИЛИ ВЛАСТЬ НАД СТРАНОЙ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

7 июля 1853 года четыре американских военных корабля под командованием коммодора Мэтью Перри встали на якорь в бухте Эдо. Послание, которое Перри по поручению своего правительства передал сегуну, гласило: Япония должна открыть свои границы и подписать торговое соглашение, гарантирующее свободный обмен товарами между обеими странами.

Эти требования поставили «бакуфу» в безвыходное положение. Уже более двух веков Япония была, по воле «сегунов» клана Токугава, отгорожена от остального мира. Она закрыла свои границы, никто не мог въехать в страну и никто не мог, под страхом смерти, покинуть се. Промышленно развитые европейские страны и САСШ давно мечтали проникнуть в островную империю. Им веем были необходимы новые рынки, на которых они могли бы сбывать продукцию своих заводов и фабрик. В этом смысле технически отсталая Япония была лакомым кусочком. Она же не хотела пускать к себе иностранцев и устанавливать с ними деловые отношения. Это уничтожило бы ее особый уклад, культуру и мировоззрение, сформировавшиеся за время двухсотлетней изоляции от внешнего мира. С другой стороны, особенно после энергичного натиска американцев, японцы поняли, что им придется смириться с неизбежностью перемен.

Сначала «шатровое правительство» пыталось выиграть время. Однако уже вскоре пришлось подчиниться диктату великих держав. В 1854 году были заключены соглашения о дружбе с САСШ, Англией и Францией, а в 1855 году — с Россией и Нидерландами. В 1858 году последовало подписание торговых договоров с этими пятью странами.

Уступки иностранцам раскололи Страну восходящего солнца на два лагеря. Одни японцы считали, что открытие границ придаст необходимый толчок ускоренному развитию страны. Другие мечтали о том, как бы вышвырнуть вон ненавистных «заморских варваров» (или даже «заморских дьяволов»). Они требовали отставки бездарного «бакуфу», предавшего интересы японцев, и передачи (а точнее говоря — возвращении) всей полноты государственной и военной власти Божественному Тэнно, который упорно отказывался признать торговые соглашения с зарубежными странами.