Самурай Ярослава Мудрого
Шрифт:
— Не преследовать! Не преследовать! — Молодой князь, встав в стременах, поднял к небу окровавленный по гарду меч, и несколько уных, уже бросившихся вдогон, остановились.
— Уные, подобрать раненых, на телеги их, в обоз. Убитых сочтите, лесовиков тоже, собрать что ценного, тоже на телеги кладите. Наших убитых кладите оружными, семьям их пригодится…
Я развернул коня, за мной тронулся мой жеребец и кобылка, я хотел вернуться в лес, осмотреть убитых. Лесовики не унесли их, может, не заметили в спешке, и я соскочил с жеребца, не доезжая до своих двух
— Это был Ворон, Ферзь. Ты Ворона убил, — спокойно сказал воин. Я понял, что убил кого-то значимого, пусть даже значимого только по этой дороге, но мне от того не было ни жарко ни холодно. — Я помогу тебе с него кольчугу снять. А что на поясе, сам бери.
Так мы и сделали. В мешочках убитых мною Ворона и его товарища оказалось золото, румийские, как сказал Ратьша, монеты. Да чьи бы ни были, а все золото.
Мы вернулись на дорогу и подъехали к князю.
— Ты, Ферзь, мне жизнь спас, а уж скольким ратникам — один Господь знает. Что хочешь в награду?
— Чтобы ты грубость мне мою простил, княже. Когда я с уными твоими сражался, — отвечал я, поклонившись в седле.
— Простил, — без тени улыбки отвечал мне князь. — А это на добрую память, — он снял с шеи золотой обруч и надел его на меня. Приподнялся я за последнее время.
— Не по делам даришь меня, княже, — только и смог сказать я.
— А это, Ферзь, мне решать, — негромко и строго молвил князь, я еще раз поклонился и начал было отъезжать назад, как Ратьша спокойно сказал:
— Ферзь наш Ворона положил. И Сивого. Рядом лежат, как две стрелы в колчане. Нешто не признал, князь, вороного?
— Чем еще порадуешь, Ферзь? — Ярослав присвистнул негромко, а я ответил:
— Да все вроде как, княже.
— И того хватит. Люди! — Князь, не напрягая горла, легко перекрыл гул дружинников, собиравших убитых, перевязывающих раненых и подбирающих оружие на дороге. Люди оставили свои дела, кроме тех, кто пользовал раненых товарищей. — Ферзь наш Ворона положил, а чтобы тот не скучал, и Сивого рядом. Помните теперь, кто лишней крови не дал упасть!
Дружина ответила восторженным дружным ревом, а Ратьша, подъехав ко мне сзади, негромко сказал:
— Ферзь, у тебя вся спина в крови. Посмотреть бы, снимай-ка рубаху свою.
Я повиновался.
— Не глубоко, но длинно. Чеканом рассадил, что ли? Повезло тебе, в ногте от хребта прошло. Шить надо.
— Ратьша, коли умеешь, то зашей сам, что людей дергать, тут и без меня раненых хватает.
Это было правдой, по приказу князя уже кипятили воду, готовили лубки, перевязывали раненых,
— Могу, конечно. Только травки у меня нет, чтобы помягче щипало. Спросить у лекаря? — В вопросе воина ясно чувствовалась очередная небольшая проверка. Ну проверяй…
— Наплевать, шей так, как есть, — ответил я. Штопали меня много раз, так что я просто закусил ремешок почившего в бозе Сивого зубами, пока Ратьша, быстро и споро промыв рану чем-то жгучим, накладывал на нее швы.
— Все, седмицу поносишь швы, потом снимешь или попроси кого. Заматывать Ратмира проси, думаю, тебе не откажет, — Ратьша снова дал понять, что его обещание присматривать за мной не было пустыми словами.
— Да не думаешь ты, Ратьша, — я ухмыльнулся, — а знаешь!
— И знаю тоже, — тысячник осклабился в ответ и отошел от меня. Я же пошел искать Ратмира. Паренек оказался, как я ожидал, при деле — помогал раненым садиться на повозки, старался поудобнее устроить тех, кто уже лежал, в общем, мне пришлось подождать. Я снова оседлал вороного, решив оставить его себе, а того, что планировал сохранить сначала, все же продать. Я закурил на глазах всего честного народа. Бросать я не думал, а тогда пусть привыкают.
Вскоре Ратмир заметил меня, подошел сам.
— Нужно что-то, Ферзь? — спросил он. Молодой еще, сразу с дела начинает. Хорошо быть таким… С одной стороны.
— Нужно. Я тут человек новый, не знаю еще ничего. Мне бы лошадок продать, десятерых, и кольчуги с оружием, и прочее добро с уных и Ворона с Сивым. — Их седельные сумки я уже пристроил на спины вороному и гнедой кобылке, которую тоже решил оставить себе.
— Как приедем, Ферзь, сразу займусь, — пообещал обрадованно Ратмир.
— Хорошо. А в благодарность, Ратмир, бери себе кольчугу любую, кроме той, что я с Ворона снял. Или деньги за любую кольчугу.
— Я не за деньги тебе помочь хочу! — огорченно сказал Ратмир.
— А то я не знаю, — я засмеялся. — Бери просто в подарок. И в благодарность за лечение. Тебе с меня швы снимать придется, а пока перевязывать. — Я повернулся в седле, показывая уному рассаженную и зашитую спину. — По рукам ли?
Глава VII
Повязку Ратмир наложил умело, старательно, а рубаху пришлось взять из сумки одного из убитых мною уных, так как моя после близкого и страстного общения с чеканом годилась только на лоскуты — пыль протирать.
Что делать с лошадьми и вещами, я разобрался. Мне все равно не пригодится ни добытое оружие, ни лошади, что у меня — завод, что ли? Хватит и двух, что из-под разбойников.
С этими приятными мыслями я и ехал, мирно куря сигаретку, на вороном. Продадим с Ратмиром все это добро. Интересно, на дом хватит? Или Ярослав меня под присмотром держать станет? Я бы не стал. Успеется с этим. Чести и так уже оказал мне князь — хоть ковшом хлебай.