Самурай. Трилогия
Шрифт:
— Ты, ублюдок, еще кого-нибудь тронешь — убью!
Он испуганно покивал. Я врезал ему еще раз. И услышал за спиной:
— Всем стоять!
Мы попались. Неважно. Главное, этих прибили качественно. Я выпустил горло, которое сжимал, и повернулся лицом к городским охранникам. За моей спиной что-то шмякнулось.
Виноватым никто из нас не выглядел, и это очень не понравилось сержанту, начальнику патруля.
— Вызовите медслужбу, а этих — в мобиль, — приказал он.
Мы без сопротивления
В машине мы молчали. У каждого на кончике языка висел вопрос, что будет с нами дальше. Но никто не собирался сдаваться и задавать его первым. Если бы кто-нибудь из нас знал, что нас ждет, уже бы поделился информацией.
В участке нам велели зайти в клетку и ждать. Почему-то мне показалось, что в этом нет никакой необходимости, просто психологическая обработка. Они просчитались, у каждого из нас свой сенсей, и все они настоящие мастера. Поэтому когда офицер городской охраны пришел с нами разбираться, он обнаружил в клетке трех спокойно медитирующих мальчишек. Вид у него был удивленный и недовольный: не подействовало.
— Выходите! — приказал он.
Мы вышли. Некоторое время он нас разглядывал. Безрезультатно. Дрожать никто не начал. Я поймал его взгляд и не отпустил: сейчас ты прекратишь тянуть резину.
— Вы знаете, что вы их чуть не убили? — не выдержал он наконец.
— Ну так не убили же, — лениво ответил я.
— Думаете, вам это сойдет с рук, папенькины сыночки?!
Мы переглянулись.
— Классовая солидарность охранников с хулиганами, — заметил Алекс.
— Чего? — не понял офицер.
Истории он не изучал, это шутка для нас троих.
— Назовитесь.
Мы назвали свои фамилии и имена. Офицер поискал нас по муниципальной базе. По-моему, он очень хотел влепить нам лично, но не решился. Очень уж у меня знаменитая фамилия. Да и вид у нас был такой… Готовность сопротивляться, если надо, до смерти. Офицер опять надолго задумался. Ну надоел, зануда!
Наконец он собрался с духом, сел за комп и набрал какой-то номер, как оказалось, профа.
— Генерал Галларате, простите за беспокойство. Лейтенант Аличе, третий участок охраны порядка.
— Я вас слушаю, — раздался голос профа.
— У нас здесь ваш сын с приятелями, мы задержали их потому, что они зверски избивали другую компанию мальчишек…
О том, что их было шестеро, он не упомянул.
— Продолжайте…
— Тех пришлось отправить в больницу.
— Так, ясно. Поверните монитор, пожалуйста.
Смотреть в глаза профу на этот раз почему-то было непросто.
— Вы перестали отличать войну от мира? — печально спросил проф. — И вооруженных десантников от детей?
Мы промолчали. Не буду я оправдываться. Не хочу,
— Лейтенант Аличе, правильнее всего будет, если вы просто сообщите об этом родителям. Я вас уже понял.
— Хорошо, — согласился Аличе, — до свидания.
Он обернулся к нам:
— Вы можете идти, лучше всего — домой.
Не слишком чистая улочка с обшарпанными стенами домов и чахлыми деревцами показалась мне райским местечком.
Почему я никогда не ценил свободу просто пойти в ту сторону, в которую хочешь? Я вдохнул поглубже.
— Естественная вентиляция легких, — попытался пошутить Алекс, вид у него был мрачный, мрачнее я его никогда не видел.
Мне тоже, если подумать, веселиться нечему: проф здорово разозлился, чужим это, конечно, незаметно.
— А по-моему, — потянул Лео, — мы все сделали правильно.
Алекс сразу же приободрился.
— Ну не совсем, — пробормотал он, — но в общем…
Мои друзья правы: чего это мы? С какой стати тут такие похороны? Почему это я решил, что проф поверит чьему-нибудь слову против моего? И почему это мы «не совсем правы»?
Мы договорились связаться вечером и разошлись по домам.
В Лабораторном парке я сначала пошел к себе и долго стоял под душем, стараясь смыть кошмарный запах «обезьянника». Желание объясняться постепенно улетучивалось, а может быть, утекало вместе с водой. Простояв под струями горячей воды минут двадцать, я оделся и отправился в кабинет профа.
Он меня уже ждал. Проф немного помедлил — надеялся, что я что-нибудь объясню, потом не выдержал и нарушил молчание:
— Какая муха тебя укусила?
— Их было шестеро!.. — запальчиво начал я.
— Я догадался, что не двое, — с едва заметной иронией перебил меня проф, — они вам все равно не противники.
Ну все понятно, Алекс тоже именно это и имел в виду. Зачем я так извратил главное правило честной драки — «Поднимают и бьют»?
— Иди, сделай что-нибудь умное, — порекомендовал мне проф.
Я поскорее убрался в парк. И что это за такое «умное», которое я должен сделать?
Вечером я позвонил друзьям: их родители оказались совершенно нормальными людьми! Черт! Почему это такое открытие?
С утра я связался с Гвидо. Его здоровьем надо поинтересоваться.
Гвидо по-прежнему пришептывал, но обрадовал меня сообщением, что ему лучше, а пару выбитых зубов ему вставят на днях. Он хотел сказать что-то еще, но не решался. Я ему помог.
— Гвидо, ты очень хочешь мне что-то сказать, — утвердительно заявил я.
— Э-э, да! Энрик, э-э, м-м, тут мой папа сообщил синьору Террачино, куда прислать счет… Ты не можешь, ну… Не знаю… Извиниться за меня. Я тут еще несколько дней дома просижу.