Самурай. Трилогия

Оловянная Ирина

К вечеру полк потерял пять катеров, но вроде бы все летчики успели катапультироваться — одного, правда, еще не нашли.

В понедельник во всех школах Палермо отменили занятия. Дети сидели по домам, хотя воздушные баталии откатились от города в сторону моря.

Проф решительно велел мне перестать метаться и взять себя в руки. Все-таки военный в нем ощущается: как будто можно успокоиться по приказу! Оказалось, можно. Я начал готовиться к экзаменам в университете и проверял знакомый сайт только раз в час. К вечеру там появилась черная рамка и имя в ней: пропавшего вчера летчика нашли… мертвым.

В ночь на вторник бои шли на земле, причем в самом городе. Наутро я узнал, что наши тихо взяли резиденцию Трапани, а потом решили откусить еще и оставшуюся часть сектора — вот это уже тихо не получилось. Не

везде охрана ушами хлопает. Без профа здесь, конечно, не обошлось. Наверняка, когда мы с Диоскурами бегали по резиденции, он заметил то же, что и я, а может быть, ещё больше. На рассвете часть подданных Трапани выяснила, что им сменили гражданство. Но кажется, особо недовольных не было. Семья Трапани — самая старая на Этне, главный приверженец замшелых традиций. Мало кому понравится, что его сколь угодно умная дочка не может учиться в университете, а сын рабочего на конвейере может, конечно, стать охранником, если выиграет чемпионат Этны по кемпо, но начальником охраны даже чего-нибудь мелкого не сможет стать никогда. С какой-нибудь другой семьей так бы не получилось: пришлось бы вести уличные бои, сражаться за каждый дом и двор и получить в итоге никому не нужные развалины.

Теперь завоевание надо удержать. Усиление одной семьи нарушает равновесие и вызывает недовольство всех прочих. Впрочем, какая разница? Я уже не могу назвать такую крупную корпорацию, которой бы синьор Мигель еще не насолил. А ведь я знаю только то, что делаю сам.

К полудню и наземные и воздушные бои затихли. Третий истребительный не потерял больше ни одного летчика. Я написал майору Барлетте поздравительное письмо: он сейчас, наверное, спит, так что звонить ему не стоит.

И все-таки, как Кальтаниссетта удержит завоеванное? И какое отношение то, что я уже знаю, имеет к этой войне? Со смертью Трапани все ясно. А воздушный бой с катерами Кремоны, который так «понравился руководству», сиречь синьору Мигелю? И с профом он, небось, посоветовался. Какое этот бой имеет отношение к делу? А то, что имеет, я не сомневался.

Я вспомнил свою предыдущую попытку взлома. Мне повезло, в том смысле, что проф ничего не узнал — но ведь и я ничего не достиг. Что же делать? Недавно я прочитал в «Истории шпионажа»: «Девяносто процентов разведывательной информации берется из открытых источников», — правда, способ там не был указан. Хм, попробуем его восстановить, тем более что сказано это было, кажется, еще до изобретения интернета и поисковых систем в нем, а следовательно, процесс был гораздо более трудоемким.

Итак, запрос «+Кальтаниссетта +Кремона». Опс! Статья «Боевое братство»: «…в ответ на грязную провокацию Трапани…». Итак, напали на меня люди Трапани — или синьору Мигелю выгодно поверить, что так и было. Хотя, может, это действительно так: трудно поверить, что кто-то, не скрываясь, нападет на случайный мирный (ага, с четырьмя боевыми бластерами на борту) катерочек с эмблемами Кальтаниссетта, если он, конечно, не самоубийца. Нет, не получается. Независимо от того, кто это был, Трапани или Кремона, он полный идиот, так не бывает. Скорее всего, это был кто-то третий. И синьору Мигелю это прекрасно известно. Что он там наплел синьору Кремона, я узнать не смогу, но теперь у нас «боевое братство». Я насчитал целых восемь статей, посвященных «грязной провокации» и новому союзу семей Кальтаниссетта и Кремона.

Загадка: по монорельсу едут честный журналист, независимый журналист и продажный журналист и едят пиццу. И вот на блюде остается последний кусочек. В это время поезд ныряет в туннель. Когда он выныривает, блюдо оказывается пустым. Вопрос: кто съел пиццу? Ответ: продажный журналист, потому что остальные — сказочные персонажи.

Никаких сомнений в правдивости обоих пресс-центров никто не выразил. Так, а теперь узнаем, что пишут с другой стороны. Запрос: «+Трапани +Джела +Кремона». А здесь все строго наоборот, если не считать того, что Кремону стараются не задевать: «Вернись, я все прощу!»

Вопрос: «Не мог ли синьор Мигель сам организовать эту провокацию?» Ответ: «Вряд ли, тогда катер был бы не случайным первым встречным, а заранее подготовленной жертвой». И все-таки кто? Кому не жалко высокопоставленных деятелей Кальтаниссетта (кто еще может летать на таком катере?) и кто в то же время заинтересован в усилении нашей семьи или в союзе

с Кремоной? О-о-о! Вернулись туда, откуда начали. Допустим, это сделали люди Кремоны, имея в виду, что никто никогда не поверит, что они такие идиоты, и виноватых будут искать где-нибудь в другом месте. Но! Тогда они должны были любой ценой избегать потерь, а таковые есть. Допустим, синьор Мигель заполучил живым одного из сбитых мной летчиков. Тогда понятно, почему он так легко и быстро согласился на союз, о котором вчера еще никто не помышлял. У него козырь в рукаве. И в нужный момент он его вынет. Или все это мои фантазии? Как бы это проверить? О! Просто! «За работу надо платить». Мне сейчас заплатят за убийство Трапани. Если столько же или почти столько же, сколько за Джела, — значит, это моя фантазия, а если сильно больше, то значит, часть денег — за тот полет. А может, уже заплатили? Проверим. Да, голова у меня варит. Почти вдвое больше, чем тогда, в первый раз, и, что важно — двумя чеками. Возможны ли какие-нибудь другие объяснения?.. Маловероятно, не стал бы синьор Мигель платить мне столько за незнамо кого.

Вывод: «боевые братья» вцепятся друг другу в глотки сразу после того, как пощипают Трапани и Джела. Да-а, без работы я не останусь.

Глава 62

Между прочим, надо не только по интернету лазать, но и на календарь смотреть: до предстоящих мне экзаменов за первый курс времени осталось с гулькин нос. Пришлось принять чрезвычайные меры: до поры отменить историю, физику, компьютерную безопасность (и взлом), даже полеты (впрочем, меня бы и не пустили — война в горячей стадии). Только математика, тренировки и прогулки с Ларисой.

Так прошла неделя. Никаких боевых столкновений вблизи Палермо больше не было. Поэтому нашу компанию отпустили в давно ожидаемый поход. Правда, охранников проф приставил сразу троих и долго их инструктировал. Давно все это знавшие парни усиленно делали вид, что внимательно слушают. А я внимал с интересом: меня же этому никогда не учили.

За три недели девочки многому научились и стремились это продемонстрировать. Так что мы забрались на две стенки, которые вовсе не стояли у нас на дороге. На привалах мы с Гвидо пересказывали «Илиаду», соревнуясь, «кто больше помнит наизусть». Алекса выбрали судьей, и он присудил победу Гвидо, поделив число строк, известных каждому из нас, на время, прошедшее с момента первого знакомства с поэмой. Да, наверное, это справедливо. Никто на нас не напал — ни днем, ни ночью. И в воскресенье вечером мы благополучно вернулись в Палермо.

Утром в понедельник меня разбудил голос из динамика: «Вставай скорее». А я собирался поваляться. Наверное, что-то случилось. Проф не стал дожидаться, пока я явлюсь в его кабинет, а встретил меня на полдороге:

— Габриеллу похитили.

— Кто? Что мы можем…

— Неизвестно. Идем в лабораторию, надо поставить несколько «жучков»: может, что и выяснится.

— Но ее ищут?

— Конечно.

Женщины вне игры, говорите? Традиции! В них не стреляют, их не похищают, в руках врагов они могут оказаться только случайно, при захвате заложников. Как бы не так! Но кажется, синьор Мигель чувствовал то же, что и я. За последующие двое суток я выходил из Контакта, только чтобы сменить партнера и что-нибудь съесть. А в остальное время Геракл, Кастор и Полидевк (Диоскурам пришлось разделиться) бегали всюду, где только может оказаться зацепка, информация, тень информации. По нашим следам приходили группы десантников или оперативники СБ. Еще лет двести сама мысль покуситься на женщину из клана Кальтаниссетта будет вызывать священный ужас у того, к кому она придет. Но сейчас Габриелле это не помогло. Ее тело выловили при глубоком тралении залива.

Через час на виновника — на сей раз это действительно была семья Трапани (сам узнал — вот вам и хранители традиций!) — обрушилось небо. Флот был уничтожен мощным авианалетом (по ходу поисков Габриеллы мы с Гераклом наткнулись на какой-то кабель, ведущий в армейский центр управления; остальное — дело техники). Несколько тайных бункеров в самом Палермо десантники «взяли на нож». Вечером в среду синьор Кальтаниссетта принял безоговорочную капитуляцию семьи Трапани. Этна содрогнулась. С большими корпорациями так не поступают, к тому же осенью Кальтаниссетта продемонстрировали умеренность и терпимость.