Самурай
Шрифт:
— Ясно, — сказал Алекс, — но учти, теперь это правило действует всегда и для всех.
— Угу, — согласился Лео. Гвидо просто кивнул.
— Ладно. А давайте что-нибудь съедим! — предложил я. — «Джелы» невкусные. Да, и девчонкам ни слова, хорошо?
— А что? — удивился Лео.
— Лариса рассердится, — смущенно пояснил я.
— Так вот кто самый страшный человек на Этне, — насмешливо потянул Алекс, — я и не знал.
— А вот тебя побить можно, — заметил я, — ты же не беззащитный.
— Ага! — весело согласился Алекс
— Эй, — крикнул я, — только не падайте в розовые кусты! Это любимый Ларисин сорт.
— Ах так! — придушенно возмутился Алекс и начал стряхивать Лео именно туда. Лео благородно стряхнулся на дорожку.
Если бы у меня была возможность выбрать себе тётю, я бы выбрал нашу повариху. Готовит она бесподобно и, естественно, обожает мальчиков с хорошим аппетитом. Впрочем, я её так и называю — тетушка Агата. Единственный человек во Вселенной, который способен посчитать четыре сбитых боевых катера небольшой детской шалостью. Один раз она на меня рассердилась, когда в доме все стёкла вылетели, а кухонные ещё и упали в какое-то потрясающее блюдо. А катера — подумаешь! Какие мелочи.
— А тут мальчик прибегал, сын синьоры Будрио, — с укором заметила нам тетушка Агата, — зачем вы его обидели?
— Мы?! И как, интересно, мы обидели этого ябеду?
— Я не знаю, но он плакал.
Мы расхохотались. Бедная пятнадцатилетняя деточка!
Вряд ли тетушка Агата что-нибудь понимает в воздушных боях, но она внимательно нас слушала и потрясенно ахала в самых драматичных местах.
Ребятам было пора домой, расставались мы в самом благодушном настроении, обласканные и вкусно накормленные.
— Позвонить тебе? — спросил Алекс, он не забывал, что мне светит не самый приятный вечер.
— Угу.
Мы пожали друг другу руки, ребята забрались в элемобиль, и Рафаэль (очень довольный — наконец-то нормальные пассажиры) повёз их по домам.
А я пошёл гулять по парку под дождем. Настроение у меня было как раз подходящее — перед самим собой можно не притворяться. Самое ужасное, что мне ни в коем случае не влетит! Зря ребята за меня опасались. Если бы не гости в доме, проф сказал бы мне много нового и интересного, а может быть, не только сказал, но сейчас… Он же будет защищать меня до последнего, как бы сам ко всему этому ни относился. Ну я и влип! На пустынной аллее мне попался мокрый, взъерошенный Геракл. Я вошёл в Контакт.
— Тебе грустно? Кошечка покинула?
— Нет, — ухмыльнулся я.
— Люди — очень странные.
— А ты что тут делаешь?
— Тебя ищу. Ты меня искал, когда мне было больно. «Ты — волшебный кот, — подумал я, — таких просто не бывает».
— А что такое «волшебный»?
Я объяснил. Это очень смешно, пытаться объяснить коту, что такое «волшебный». И я рассказал ему сказку про кота в сапогах.
— Всё то же самое можно было сделать и без сапог, — резонно заметил Геракл.
Но дорожке
Я подхватил Геракла и отправился на встречу с неизбежными неприятностями.
Ещё идя через парадную гостиную, я услышал визгливый голос синьоры Будрио, мои сегодняшние подвиги расписывались в красках. А вот проф не соглашается с ней спокойно, но твёрдо, червячок сомнения — а вдруг он согласится с сестрой — тихо сдох где-то в глубине моей души. Я открыл дверь и поздоровался:
— Добрый вечер.
Синьора Будрио только фыркнула, Виктор отвернулся.
— Добрый вечер, — ответил проф.
За ужином я демонстрировал небрежно-великолепные манеры (а что вы хотите, я учился этому не у мамы, а по специальным руководствам для дипломатов) и отменный аппетит (а вот это было непросто, тетушка Агата нас недавно кормила). Моя приёмная тётя несколько раз порывалась что-то сказать, но наталкивалась на тяжёлый взгляд профа и не решалась. Других тем для беседы никто не нашел, поэтому ужин прошел в напряжённом молчании. Виктор злорадно ухмылялся, когда думал, что проф на него не смотрит.
Встав из-за стола, синьора Будрио торжественно прошествовала в малую гостиную, проф кивнул мне и пошел за ней. Виктор не решался пройти в дверь передо мной.
— Не дрожи, — презрительно процедил я сквозь зубы. Стоило мне устроиться в кресле, как синьора Будрио подала голос (она так долго сдерживалась, так долго!):
— Может быть, Энрик останется стоять? Проф удивлённо поднял брови.
— Зачем? — спросил я. Тут до меня дошло: проф и не думал удивляться — это подсказка.
— Ты ещё спрашиваешь? — завизжала тётя. Я пожал плечами и остался сидеть.
Синьора Будрио требовательно посмотрела на брата, ничего не добилась, поэтому продолжила:
— Он показывал Виктору порнографию! — Трагически, с придыханием, благородная мать семейства умирает из-за поруганной чести фамилии.
— Дамы в голубом, — пояснил я. Проф кивнул.
— Это не производит на тебя впечатления?! Он потащил Виктора на своем кошмарном катере, и мой сын чуть не погиб!
— Силой не тащил, — пояснил я, — четыре Джела от Кремоны.
— И ни один не ушёл? — улыбнулся проф.
— Хм, конечно.
— И ты ему веришь?! — Это уже настоящий визг, переходящий в вопль. Записать для сигнализации — все угонщики умрут от разрыва сердца. Какое отношение эта реплика имеет к уже сказанным? По-моему, никакого. Отрепетировано заранее, из расчёта, что я буду выкручиваться.
— Да, — серьёзно ответил проф, — Энрику можно верить. — Потом он обратился ко мне: — Ты можешь идти.
Я встал, склонил голову в вежливом поклоне и пошёл к себе в комнату: в кабинет профа можно попасть через большие французские окна, выходящие во внутренний дворик. Мои тоже туда выходят.