Самурай
Шрифт:
Я чуть не умер вместе с той несчастной уткой! Хорошо хоть Бутс немедленно свернул ей шею, и мучилась она недолго. Потом он, грязно ругаясь, погрузил меня к себе на плечо и быстренько свалил обратно на свалку, но утку из рук так и не выпустил. Через пару часов я оклемался, но есть зажаренную на вертеле птицу не смог.
Как надо мной потешались! Жуть! Бутс, правда, понял и долго втолковывал мне, что бычков, свиней, кур и уток вообще-то забивают совершенно безболезненно. Я ему поверил. А то бы точно превратился в вегетарианца,
— Лучше не надо, — возразил Лео.
(В смысле не надо охотиться? Он меня просто спасает!)
— …Потеря времени, нечем, ну и можно легко подхватить какую-нибудь заразу.
Алекс разочарованно вздохнул. Я тоже вздохнул — с облегчением. В этой компании надо мной, конечно, смеяться не будут, но…
— Ладно, — сказал я, поднимаясь на ноги, — пока мы тут сидим, Мачерата ближе не становится. Пока можно идти вдоль хребта, — я махнул рукой, указывая направление, — а там соорентируемся. Лео, ты первый, и в хорошем темпе.
Лео молча кивнул, чуть подождал, пока вся компания поднимется и наденет очень лёгкие (сейчас все об этом пожалели) рюкзаки, и направился по тропинке быстрым походным шагом: один час его должны выдержать все.
Незадолго до полудня мы остановились на привал на первой попавшейся полянке: часы надо поставить обязательно.
Я обстругал подходящую ветку, воткнул её в середину небольшой, покрытой мхом проплешины и посадил Виктора терпеливо дожидаться полудня, объяснив ему, что именно надо сделать. Он был удивлён до предела:
— Это, наверное, древние так делали? Я никогда об этом не думал.
— Вряд ли, — отозвался я, — зачем? Радиоэлектронных стенок же не было, и компас нормально показывал.
— Я думаю, никто не откажется от чашки чая, — заметила Тереза, доставая небольшой котелок.
— Ого, здорово! — восхитился я. — Жаль только, что это будет первый из двух раз за ближайшую неделю. И без сахара. Это теперь стратегический невозобновляемый ресурс.
— Тут растет одна новосицилийская травка… — неуверенно предложила Джессика.
— Э-ээ, а ты точно знаешь, что это та самая и она не ядовита.
— Точно.
— И где она растёт? — спросил Лео.
— Ну тут недалеко. — Джессика махнула рукой в сторону, откуда мы пришли. — Я не догадалась сорвать, когда мы шли сюда.
— Я провожу, — вызвался Алекс. Мы с Лео переглянулись.
— Ладно, — сказал я, — но через десять минут чтобы были здесь, и если что, кричи громче. А мы пока вскипятим воду.
— Ага, — согласилась Джессика. Парочка удалилась.
Где-то совсем недалеко журчал ручеек — в этих местах чистые маленькие роднички не редкость. На наше счастье. Ну пустыню я бы для воскресной прогулки не выбрал.
— А я схожу за водой, — предложил Гвидо и испарился прежде, чем я успел согласиться.
— А здесь может расти новосицилийская травка? — с тревогой
— В общем, да, — ответила Тереза. — Этну так терраформировали… я не специалист, — смутилась она, — но на Северном можно встретить что угодно где угодно.
— Хорошо, что не кого угодно, — заметил Лео.
Мы рассмеялись.
— Да уж, с парой горынычей мы бы сейчас не справились.
Я забеспокоился: зря я отпустил Джессику с Алексом, вроде бы тихо и никого нет, но всё же… Гвидо не исчезал из моего поля зрения, и за него я не беспокоился. Родник оказался совсем рядом.
Я рисовал на карте маршрут, а Лео вырезал рогульки для котелка и время от времени одобрительно хмыкал, поглядывая на мою работу.
Джессика с Алексом вернулись вовремя, живые и здоровые, я облегчённо вздохнул, Лео тоже.
Джессика принесла целую охапку травы, я потрогал, понюхал…
— По-моему, это мята, — сказал я.
— Да, а что? — удивилась девочка.
— Она не новосицилийская. Это нормальное земное растение, у нас в парке растёт, Джорджо его очень любит.
— А новосицилийские растения — ненормальные? — обиделся Виктор.
Мы засмеялись.
— Тереза назначается главным диетологом, — заявил я, — у нас четырнадцать рационов. Ну соответственно две штуки в день. Сегодня можно одну, авось не оголодаем с домашних-то завтраков.
Тереза кивнула и занялась делением.
— Почему это все войны начинаются в воскресенье? — спросила Лаура.
— Прошлая началась в субботу, — заметил Алекс, — но вообще-то да. Солдат распускают в увольнение.
— И на Земле тоже было так же, — вспомнил я историю. — Или если не в воскресенье, то первого числа. Эту войну затеяли не мы, точно.
— Почему? — поинтересовалась Тереза.
— Нас бы тогда не отпустили, генерал бы что-нибудь придумал. И вообще мне кажется, что им с синьором Мигелем нравится быть невинными овечками. «Тут на нас какие-то волки напали, во-он валяются, а мы сами белые и пушистые».
— А-аа, понятно.
— И кроме того, радиоэлектронная стенка не в наших интересах, ни один «Сеттер» не взлетит. И по-моему, на Этне это вообще в первый раз.
— Так в Палермо сейчас уличные бои? — со страхом спросила Лариса.
— Наверное, да, — ответил я.
— Понятно.
— Ты ешь давай. Беспокоиться будем потом. Утешай себя тем, что в такой длинный поход тебя бы точно не отпустили.
— М-мм, не знаешь ты моего папу, — заметила Лариса.
— Вьешь веревки из самого страшного человека на Этне? — с иронией поинтересовался я.
— Почему это самого страшного? — обиделась Лариса. Алекс понимающе засмеялся.
В общем обед прошёл весело. Через пять минут от мизерных порций ничего не осталось. Притомившиеся ребята пили мятный чай без сахара, а мы с Лео обсуждали наши дальнейшие действия.