Самые близкие
Шрифт:
Захожу внутрь и, сбрызнув лицо холодной водой, смотрю на себя в отражении. Глаза будто неживые.
Хорошо, что я приняла решение уехать от родных. Мама бы обязательно что-нибудь заподозрила. Надеюсь, к тому времени, когда вернусь домой, буря внутри утихнет и я приду в себя.
Эмоциональные качели, на которых я катаюсь с того момента, как узнала, что у любимого человека будет семья и ребенок, безумно выматывают. Еще больше удручает, что, несмотря на случившееся, я ищу оправдание Андрею и до сих пор жду его звонка. И слов, что хоть что-то
Ощущение, что я зря согласилась на это парное свидание и занимаюсь ерундой, не отпускает весь вечер. Перевожу взгляд на взятую с собой сумку и решаю уехать. Плевать, что подумает Кирилл, когда я не вернусь за стол. Больше не хочу ни его общества, ни своего притворства.
На такси я возвращаюсь домой. Поднимаюсь в квартиру и, раздевшись, ложусь спать. Просыпаюсь поздно, завтракаю и приступаю к мойке окон. Хочу много света и чистоты на балконе. Возможно, переберусь заниматься туда.
– Ты поставила меня в неловкое положение, – раздается голос проснувшейся Ильмиры. – Сбежала из ресторана, телефон отключила. Кто так делает? – Она подпирает дверной косяк и наблюдает, как я развожу моющее средство.
– Акматов ездил мне по ушам и хотел затащить в койку. На такое я не подписывалась.
Наклоняюсь к ведру, выжимаю тряпку и от души тру стекло, не обращая внимания на недовольство соседки.
– Я бы так с тобой не поступила. И вообще ты странная, Яна. Как не от мира сего, честное слово. А еще разговариваешь во сне, ты в курсе?
Зная свою особенность, – что мне иногда снятся вещие сны и в них приходит умершая прабабушка, – конечно, в курсе.
– У нас это семейное. Передалось мне от отца и дяди, – сохраняя спокойный тон, отвечаю я, хотя и не должна ни за что оправдываться.
Я такая, какая есть, и подстраиваться ни под кого не собираюсь.
– Могла хотя бы соврать, что тебе стало нехорошо. Получилось очень некрасиво…
Голова опять начинает резко кружиться, как и вчера на тесте. Я хватаюсь за подоконник.
– Яна, ты слышишь меня? Я будто сама с собой разговариваю. – Голос Ильмиры звучит глухо, будто я нахожусь под толщей воды.
Перед глазами все плывет, ноги больше не держат. Тряпка падает из рук и приземляется на пол. А следом и я на нем оказываюсь.
2 глава
– Яна, ты чего?
Ильмира хлопает меня по щекам и помогает сесть.
– Правда, что ли, плохо? Зачем тогда окнами начала заниматься?
Во рту сухо, голова по-прежнему кружится. На моей памяти со мной такое… впервые.
С трудом сглатываю, облизываю губы и смотрю на тазик с водой.
– Пить хочу, принеси, пожалуйста. И помоги дойти до дивана.
– Давай конечно. Как ты меня напугала…
Ильмира, поддерживая, отводит меня к дивану. Я принимаю горизонтальное положение, не в состоянии стоять на ногах, которые трясутся от слабости.
– Ты когда ела в последний раз? Вчерашнее мороженое не в счет. Не припомню, чтобы ты торчала на кухне. – Подруга задумчиво смотрит на меня. –
– Не знаю. – Прикрываю глаза, чувствуя, как в районе солнечного сплетения все сжимается от тревоги.
Никогда у меня не было каких-либо серьезных проблем со здоровьем. А если что-то не так и это не от стресса? Что делать? К какому специалисту бежать?
– Та-ак… – Ильмира оглядывается по сторонам. – Где-то был тонометр. Возможно, у тебя давление упало. Сейчас сладкого чая тебе принесу. Лежи.
Когда я слышу это слово и представляю сладкий и вкусный чай, понимаю, как его хочу. А еще – какую-нибудь печеньку со слоем сливочного масла сверху.
Ильмира идет на кухню, щелкает чайником и возвращается ко мне с тонометром и градусником. Даже чуть-чуть не по себе становится, что вчера я подвела ее и оставила одну. Она вон как за меня переживает и суетится.
– Температура в норме, давление слегка понижено. Странно… Сейчас принесу чай и окна домою. Ты, ради бога, лежи и не вставай, хорошо?
– Спасибо, – благодарю я подругу.
Пью мелкими глотками горячий чай и ем печенье. Ни с чем не сравнимое удовольствие! Но долго оно не длится. Через пятнадцать минут меня начинает сильно тошнить и в желудке ничего не остается.
– Отравление? – Ильмира, сдунув упавшую на лицо прядь, смотрит, как я по стеночке ползу к дивану после забега в туалет.
– Без понятия.
Опять ложусь и, прикрыв глаза, думаю о маме. Сейчас я бы не отказалась побыть рядом с ней.
– Я сейчас задам бестактный вопрос, ты не обижайся. Месячные у тебя исправно идут?
Мысли вразброс, не могу собрать их в кучу. Сразу после отъезда Ковалёва были, а потом… Не помню.
– Дай-ка мне телефон, – прошу Ильмиру.
Она приносит мой сотовый из спальни. Открываю приложение, куда вношу информацию о своих критических днях. Оно показывает, что у меня задержка. И довольно приличная. Ничего не понимаю.
– У меня старшая сестра, когда забеременела, так же по стеночке ходила, и ее чистило после каждого приема пищи, пока токсикоз не отпустил.
Ковалёв в меня не кончал, презерватив у него не рвался. Несколько раз мы использовали прерванный половой акт, но процент беременностей от такого ничтожный.
– Я сейчас закончу с окнами на балконе, пойду кофе себе куплю и заодно тебе тест. Судя по изумленному выражению лица, он тебе очень даже необходим.
Мне теперь и самой не терпится посмотреть на результат.
Ильмира домывает второе окно, переодевается и уходит. Я остаюсь лежать на диване. Чувствую себя получше, но ровно до того момента, пока не встаю. Стоит приподняться – и опять начинает мутить.
Развивать мысль о беременности страшно. До такой степени, что сосет под ложечкой и волосы шевелятся на голове. Ожидание Ильмиры превращается в пытку. Развивать мысль о залете страшно… штудирую форумы с темой нежелательной беременности и с каждой новой историей мне все больше становится не по себе.