Самые последние каникулы
Шрифт:
— Ага.
— Но мне, мне не рассказали!! — возмущается Валерик.
— Ты маленький был.
— Не понял бы.
— Сейчас можно…
— Рассказать.
— Вам всем.
— Девчонки, погодите, — прерывает их Пашка. — Нам, конечно, дико интересно, но честное слово, слушать вас так неудобно. Пожалуйста, соберитесь с силами и помолчите вдвоём. А вот ты, — Пашка тыкает пальцем в одну из сестёр, — ты рассказывай.
— Хм… Ладно, попробую, — кивает головой сидящая в центре (они все трое рядком сидят) рыжая девчонка. — Если что, то я Лена. Значит…
— Врёт! — сразу взвился Валерик. — Она врёт, это Машка!
— У, предатель мелкий! А ещё брат! Промолчать не мог, да? Теперь они все знают, кто я такая. Хорошо, признаю, я Машка, он прав. Ребят, учтите только, что история неполная. Её девятилетней девочке рассказали, а что она запомнить-то могла? Причём ещё и носила потом эту историю в себе двадцать лет, прежде чем хоть кому-то рассказать, так что и забылось многое наверняка. Это семейная история, её нам дедушка Петя
— Это которая на горке что ли могила?
— Ага, с синей оградой.
— Помню, конечно, у меня и шрам на ноге остался. Только это не гвоздь был, а болт.
— Неважно. Вот там, в самой крайней могиле, у берёзы, как раз и лежит баба Зина, та самая девочка, мама дедушки Пети, она в тех событиях сама участвовала, пусть и мелкой совсем. Мы её уже не застали, она умерла, когда и родители наши познакомиться-то ещё не успели, но история сохранилась. Значит, дело было так. До войны наш прапрадед жил в Новгороде, звали его, как и тебя, Валерием. Вернее, это тебя в его честь назвали. Фамилия же у него была Моховой. Отчества мы его не знаем, где похоронен — тоже неизвестно, скорее всего, в Москве где-то, только имя и фамилия остались — Валерий Моховой. И как-то так получилось, что ещё до войны он в совершенстве знал помимо русского языка ещё немецкий и английский. Причём английский — в американском варианте, это важно! Почему так — неизвестно. Может, родители научили, может ещё что. Наверное, были причины. В общем, факты таковы: к началу войны Валерий отлично знал немецкий и английский. Настолько отлично, что запросто мог бы сойти за немца или за американца. Потом началась Великая Отечественная, Валерия призвали в армию, и пошёл он на фронт. Как он воевал, где воевал, тоже ничего не известно. Но к 45-му году Валерий служил в каком-то диверсионном подразделении, что-то наподобие знаменитого “Бранденбург 800” у немцев, только наше. И в феврале месяце их забросили в тыл фашистам. Тогда немцы уже вовсю начали разбегаться в разные стороны, как тараканы на кухне, но фронт пока ещё был. Группа нашего прапрадеда должна была то ли помешать кому-то убежать, то ли помешать что-то вывезти откуда-то, то ли просто проследить, куда этот кто-то убежал или куда это что-то вывезли. В общем, что-то такое. И как-то так получилось, что они засыпались. Вернее, засыпался один Валерий. Группа не попалась, а вот его фашисты схватили. Представляете, попасть в плен к немцам в феврале 45-го!
— Сурово.
— Пипец как обидно.
— Ну.
— Но схватили его не в форме, а в гражданской одежде, причём без оружия. Наверное, на разведку ходил куда-то. И тогда Валерий решил схитрить и выдать себя за американца. Потому что одно дело советский диверсант, и совсем другое — американский шпион. Две большие разницы. И стал он на допросах говорить только по-немецки либо по-английски (с американским акцентом!). Но ни слова по-русски! Дальше по логике вещей немцы Валерия должны были бы отправить в имперскую безопасность, в VI управление. Ну, это где Шелленберг начальник и где Штирлиц пастора Шлага на лыжах кататься учил. Это явно их клиент, к Гестапо с Мюллером отношения не имеет никакого. Но то ли у них там постоянная грызня между разными службами шла, то ли просто всё уже сыпаться начинало, но не попал Валерий в имперскую безопасность. Его почему-то в Абвер отправили, фиг знает почему. Может, потому что в то время Шелленберг кроме своего родного VI управления заодно и Абвером командовал? Ну, не суть. Валерия Мохового отправили в Абвер. Ну, и следователя ему, разумеется, назначили. Сильно подозреваю, что допросы Валерия тот следователь проводил… необычно, скажем там. Методами, вовсе непохожими на методы костоломов Мюллера. А зная о дальнейшем ходе развития событий, не исключаю даже, что сама процедура допроса могла Валерию в какой-то мере и нравиться.
— Это как?
— Так. Слушайте, что дальше было. Пока то да сё, апрель перевалил за середину. Советские войска начали операцию по окружению Берлина и всем, даже самым тупым, стало ясно, что аллес капут не за горами. Полярная лиса (которую вовсе не звали Васькой) уже почти пришла. Следователь по делу Валерия Мохового отсутствием воображения не страдал и примерно представлял себе свою дальнейшую судьбу в случае попадания в советский плен. Впрочем, в английский или американский плен тоже как-то особенно не хотелось. Менять майорские погоны на арестантскую робу — приятного мало. А могли запросто и расстрелять и повесить. Какой же выход? В качестве выхода был выбран наш прапрадед Валерий, фальшивый американский шпион. Знал ли к тому времени следователь Мохового правду о своём подопечном? Это нам неизвестно. Может быть и не знал и искренне считал его американцем. А может и знал, но просто решил спасти, так как их отношения уже зашли намного дальше уровня следователь-подследственный. Думаю, второй вариант вероятнее, но не факт. В общем, на Валерия и на его следователя были изготовлены документы американских граждан. Причём подлинные документы на имя реально существовавших людей. Американским английским они оба владели свободно, так что и с этой стороны проблем не было никаких. Самым трудной задачей, по-видимому, оказалось сбежать из почти
— Да ну, не прокатило бы, — говорит Петька. — Упитанный фашистский майор слабо похож на узника Освенцима. Иначе они все бы там так прятались, по концлагерям. Татуировки с номерами на руках, опять же.
— Освенцим, Петенька, к тому времени уже давно был освобождён, так что сбежали они явно не туда. А насчёт всем прятаться… извини, а документы? А идеальное знание языка? Это было у очень немногих. Высшие руководители Рейха в концлагерь спрятаться не могли, так как их тупо узнали бы в лицо. У обычных офицеров и даже генералов не было возможности сделать себе неубиваемо-подлинные паспорта, плюс опять же, необходимо знать язык. Поэтому таким способом спасения могли воспользоваться лишь люди примерно уровня майора Абвера. Штирлиц, например, так мог бы сделать, у него бы прокатило. Насчёт татуировок… Да фиг знает, может, их не всем делали? Опять же, и лагеря разные были. Не только ведь лагеря смерти существовали, были и трудовые лагеря и бес его знает ещё какие. Немцы же в концлагерях не только евреев и пленных держали, своих собственных преступников тоже. Наверное, майору Абвера не составило особого труда выбрать для себя какой-нибудь лагерь с режимом помягче. Короче, прокатило. Документы подлинные, выглядят и говорят как американцы, так какого ещё лешего надо? Мы вас освободили, ну и валите себе домой. Конечно, серьёзной проверки Валерий и его теперь уже бывший следователь не выдержали бы, но… кто там их серьёзно проверять будет? Кому это надо, тут и без них работы дофига. Вон, эсесовцы пленные прямо стадами бродят, а их ведь всех рассортировать нужно, проверить, выявить. А эти два кекса, по собственной дурости в концлагерь угодившие… Нафиг, валите в Америку. И так Валерий Моховой со своим бывшим следователем к началу осени 45-го оказались в Нью-Йорке. Здравствуй, свободная страна!
— Я вот только не пойму, — опять перебивает Петька, — не пойму, почему в Америку, почему к нашим не убежали?
— Фиг знает. Может, советские документы сделать не смогли? Следователь-то по Америке специализировался, странно бы выглядела попытка сделать советский паспорт. А может, американские паспорта уже готовые были, от прошлых дел остались. К тому же, и за русского себя выдавать следователю бы не удалось. В общем, сбежали они успешно из Берлина в Америку. Впрочем, в СССР они потом тоже сбежали. Как сбежали, через какую границу, чем в Америке занимались — этого всего мы не знаем. Знаем только, что в августе 47-го они уже были в Москве. Правда, к тому времени их стало трое. Дочка родилась, та самая баба Зина.
— Чего?! — изумляется Пашка. — Какая дочка? Откуда?
— Как откуда? Как обычно, как у всех людей, оттуда.
— А… а мама кто?
— Так следователь же! Она же женщина была, я разве не сказала? И паспорта у них были на пару супружескую.
— Машка, ты не говорила, что следователь женщиной был.
— Не говорила? Странно. Забыла, значит. Да это женщина была, а звали её Хельга. Но это тогда звали, в Германии. А в СССР она стала уже Ольгой Моховой.
— Маш, Маш! — тычет сестру пальцем в плечо Валерик. — А фамилия-то? Про фамилию когда? Ты говорила, наша фамилия там образовалась. И где это?
— Действительно, — поддерживаю я его. — Чего-то фамилия Мороз не упоминалась ни разу.
— Сейчас и про фамилию будет, слушайте дальше. Только там продолжение истории не слишком счастливое. Ну, вернулись они, значит. Валерий в школу пошёл работать, учителем иностранных языков. У него со всеми этими приключениями здоровье к тому времени совсем плохое стало, в армии служить больше не мог он. А вскоре он и вовсе умер, где-то в 50-м или в 51-м году, точнее не знаем. Его же жена, бывший офицер Абвера Ольга Моховая, работала в МГБ. Вот. Ну, потом умер Сталин, началась там грызня какая-то в Кремле. Сняли и расстреляли Берию и ещё очень многих старших офицеров и генералов. Вот под этот каток и наша прапрабабка тоже угодила. Зимой 54-го её разжаловали (она к тому времени подполковником уже была) и выперли из органов. А летом 55-го и вовсе арестовали. С тех пор баба Зина её больше не видела и что там с ней дальше было, так и не узнала никогда. Саму же её в детдом отправили, куда же ещё? Ей тогда девять лет было всего. Детдом в Краснодарском крае находился где-то. Так она и росла там. Училась, взрослела, ну всё как у всех.
— Так где же фамилия Мороз?
— Сейчас будет. Росла себе девочка Зина, росла, и вот, когда она училась уже в девятом классе, в их школе появился новый учитель. Детдом у них был маленький, своей школы не было, и учились они в обычной средней школе вместе с домашними детьми. И вот в ту школу пришёл новый учитель географии и истории. Совсем молодой учитель, только что из института. И звали его, того молодого учителя, Иван Иванович Мороз. Да, это был наш будущий прадед. Кстати, он в той же могиле похоронен, где и баба Зина. Валер, помнишь фотографию на обелиске? Ты ещё спрашивал маму, кто это.