Самые прекрасные истории о любви для девочек
Шрифт:
– Мы есть, – устало повторил он, – давай сядем на лавку.
– Только с закрытыми глазами!
– Ладно…
– А у вас домофон сломан! – хрипло крикнула я рабочим, которые пялились на нас во все глаза.
Они смутились и отвернулись к двери. А я подвела Даньку к лавочке, на которой Регина корчила рожицы на фотографии. Мы сели.
– Ну, говори, – разрешила я.
– С закрытыми глазами, как дурак?
– Ладно, открой глаза, но смотри в другую сторону!
Он открыл глаза, пару секунд смотрел на рабочих, а потом
– Я был не прав!
– В чём?!
– Да в чём хочешь!
– Ну хорошо, с моим выступлением…
– Я был не прав!
– А Регина…
– Был не прав!
– Да перестань ты дурачиться! – разозлилась я. – Как вот с тобой можно разговаривать?
– Нежно.
– Что – нежно?!
– Разговаривать можно нежно.
– А ты заслужил, чтобы с тобой нежно разговаривали? Если да – поговорю.
– А ты умеешь так разговаривать? Если да – попробую заслужить.
– Ладно, я пошла, – я поднялась с лавочки.
– Погоди, – остановил он меня, – прости… Прости-прости…
– Да ты всё время дурачишься, – с обидой сказала я, – не можешь выслушать по-человечески.
– Верочка, – нежно сказал он, – просто я не понимаю, как можно из-за такой ерунды ссориться, а? Мы ведь подходим друг другу, как никто. Одни книжки читали, одну музыку слушаем. Тебе нравится, как я играю, мне нравится, что ты ездишь в дом престарелых, навещаешь бабушек.
Я вскинула голову, но промолчала.
– У меня, правда, нет костюма мужчины-кота, – продолжил он, покосившись на мой хвост, – но я смогу одолжить у приятеля костюм Бэтмена. Или тебе больше нравится Джокер?
Я молчала. Может, если не реагировать на его шуточки, он поймёт, что, хотя на мне ушки и маска, я абсолютно серьёзна!
– Короче, мы идеальная пара.
Я вспомнила о том, как последние две недели лежала на диване, снедаемая тоской.
– Почему же ты не звонил? – горько спросила я.
– Ждал, пока ты перестанешь злиться, – широко улыбнулся он.
Сказать по правде – мне захотелось его ударить. Ему было плевать на мои чувства. Верочка разозлилась, но Верочка успокоилась и готова его простить. А он подведёт её снова. И она снова простит.
Ну нет, друг!
– Я даже вчера хотел тебе позвонить, – сказал Данька, – просто у нас тут ЧП.
Он кивнул на Регинин дом.
– Очередной приступ? – язвительно спросила я.
– Нет, представляешь, она симулировала! Врач сказал! Что она притворялась всё это время!
– Представляю, – вздохнула я, и вдруг мне пришла в голову мысль. – Скажи мне, а зачем ты сюда пришёл?
– Наорать на неё, зачем ещё-то.
– То есть ты бы не стал с ней шутить?
– Конечно, нет! Тут всё серьёзно…
– А если бы я вздумала подшутить над твоими проблемами с племянницей?
– Но ты же не собираешься? – нахмурился Даня.
– Ага, – сказала я, – значит, мои проблемы несерьёзны, а над твоими и пошутить нельзя? Что позволено Юпитеру –
– Перестань! – сказал он сердито. – Я не понимаю твоих намёков!
– Мои намёки, – ровным тоном сказала я, – касаются только одного. Ты меня подвёл. И это для меня – серьёзно. Сегодня я вспомнила один случай из детства. Я не стану тебе его пересказывать. Но с тех пор я считаю, что если человек не хочет делать со мной вместе что-то общее, вместе нам не быть никогда.
– Я хотел! Но я не мог!
– Или делает вид, что не может, – продолжила я холодно.
Даня растерянно смотрел на меня. Похоже, до него дошло, что всё всерьёз.
– То есть это всё? – спросил он с несчастным видом. – Конец?
– Был бы конец, если бы я не знала, что ты действительно не мог позвонить. Потому что твоя племянница прятала твой телефон!
– Так она ещё и…
– Подожди. Не ругай её. Ей нелегко сейчас, и я её немного понимаю. Просто будь с ней рядом. Только телефон не выкладывай, ладно?
Он покачал головой. А потом сказал:
– Знаешь, я хотел извиниться перед тобой. Помнишь, мы обсуждали то, что я выложил фото старушек в фейсбук. Я тогда тебе сказал: «Может, ты сама хотела, а я тебя опередил?» Прости, ладно? Это было свинством такое сказать. Я же знал, что для тебя это сокровенное дело. И не должен был свистеть о нём на всю округу.
– Кстати, – оживилась я, – а ты был прав!
– В чём? – удивился он.
– В том, что я действительно этого хотела. Я много думала о том разговоре. Пыталась понять, чем он так меня разозлил. И поняла. Я ведь давно туда езжу. И я выслушала столько историй… Мне очень хотелось рассказать эти истории где-то. Но я стеснялась. Привыкла бороться со всеми своими желаниями.
– Желания? – подмигнул Данька мне.
– Подожди, я серьёзно!
– Ах, прости, всё время забываю об этом. И что ты решила?
– Пока не знаю. Но как только я поняла, что могу, что имею право рассказать об этих старушках, мне захотелось туда поехать.
– Думаешь, они будут не против?
– Думаю, им даже будет приятно. Ведь потом можно распечатать всё вместе с комментариями и привезти им.
– Да, я вспомнил! Я тут с братом говорил. С Регинкиным отцом. Слушай, помнишь, Светлана Романовна рассказывала нам о музеях, об импрессионистах. Давай отвезём её в Пушкинский музей?
– На чём?
– Я же говорю, я договорился с братом. Он согласен нас отвезти. Романовну, ещё кого-нибудь.
– Может, мою бабушку?
– Можно и твою бабушку!
Я ахнула и бросилась ему на шею.
– О, решила не сдерживать чувств?
– Это чувство благодарности, – смутилась я, отпуская его.
Но он повернул меня к себе и придвинулся близко-близко. Так что коснулся своим носом моего, и его глаза слились в один большой глаз, словно он вздумал поиграть со мной в «пьяную муху».