Самые таинственные и невероятные истории (сборник)
Шрифт:
— Провод порван!
Его спутники прибавили шагу и через минуту присоединились к Герберту.
Поперек дороги валялся опрокинутый столб. Таким образом, колонисты установили место разрыва провода и поняли, почему депеши из Гранитного дворца не доходили до кораля и из кораля — в Гранитный дворец.
— Нет, этот столб не ветром опрокинуло, — заметил Пенкроф.
— Верно, — подтвердил Гедеон Спилет. — Видите, земля вокруг разрыта, да и сам столб, несомненно, повален человеком.
— Кроме того, провод порван, — сказал Герберт.
И
— А разрыв недавний? — спросил Сайрес Смит.
— Да, — подтвердил Герберт, — очевидно, провод порвали совсем недавно.
— В кораль! В кораль поскорее! — воскликнул моряк.
Колонисты находились на полпути от кораля. Им предстояло пройти еще две с половиной мили. И они молча быстрым шагом двинулись в путь.
И впрямь, в корале, должно, быть, произошло что-то серьезное. Конечно, Айртон мог послать в Гранитный дворец депешу, но она все равно бы не дошла; ясно, не это тревожило колонистов, а то, что Айртон обещал прийти еще накануне вечером и не пришел, вопреки своему обещанию. Вот что было поистине загадочно. И, наконец, не случайно же порвался провод, соединяющий Гранитный дворец с коралем. А кто, кроме беглых каторжников, был заинтересован в том, чтобы прервать телеграфное сообщение?
Колонисты теперь бежали, не помня себя от волнения. Они всей душой привязались к своему новому товарищу. Неужели им суждено найти его убитым рукою тех, чьим главарем он был когда-то?
Вскоре они достигли того места, где дорога шла вдоль небольшого ручейка, притока Красного ручья, орошавшего луга в корале. Здесь они замедлили шаг, чтобы отдышаться и, если понадобится, со свежими силами вступить в бой. Курки ружей были взведены. Каждый следил за определенным участком леса. Топ негромко рычал, что тоже не предвещало ничего доброго.
Наконец из-за деревьев выглянула ограда кораля. С виду она казалась целой. Ворота были, как обычно, на запоре. За ними царила полная тишина: ни привычного блеяния муфлонов, ни строгих окриков Айртона.
— Войдем! — сказал Сайрес Смит.
Инженер подошел к ограде, а его товарищи стояли настороже в двадцати шагах, готовые немедленно открыть огонь.
Сайрес Смит поднял внутреннюю щеколду и хотел было открыть одну створку ворот, как вдруг Топ яростно залаял. Из-за ограды грянул выстрел, и в ответ на него раздался жалобный крик.
Герберт, сраженный пулей, лежал на земле!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Услышав крик Герберта, Пенкроф отбросил ружье и кинулся к нему.
— Они его убили! — закричал он. — Сынка моего убили! Убили! Убили!
Сайрес Смит и Гедеон Спилет тоже бросились к Герберту.
— Жив! — воскликнул он. — Надо его перенести…
— В Гранитный дворец? Да это невозможно, — отозвался инженер.
— Тогда в кораль! — воскликнул Пенкроф.
— Погодите минуту, — ответил Сайрес Смит.
И он бросился налево, желая обогнуть ограду. Здесь он очутился лицом к лицу с пиратом, тот спустил курок, и пуля пробила шляпу инженера. Но вторично выстрелить разбойник не успел и упал на землю, пораженный в сердце кинжалом, ибо Сайрес Смит владел холодным оружием еще искуснее, чем огнестрельным.
Тем временем Гедеон Спилет и моряк, подтянувшись на руках, достигли верхушки ограды, перепрыгнули через нее, отбросили подпорки, мешавшие раскрыть ворота, и ворвались в дом, который оказался пустым. Вскоре несчастный Герберт уже лежал на постели Айртона.
Через несколько мгновений к ним присоединился Сайрес Смит.
При виде бездыханного Герберта моряк впал в неописуемое отчаяние. Он плакал, рыдал, хотел размозжить себе голову о стену. Ни инженеру, ни журналисту не удавалось его успокоить. Да они и не могли говорить, так как от волнения у них перехватило дыхание.
Однако они попытались сделать все, чтобы вырвать из лап смерти несчастного Герберта, минуты которого, казалось, были сочтены. Гедеон Спилет, проживший богатую приключениями жизнь, приобрел кое-какие сведения в медицине. Он знал всего понемногу, и нередко случай приводил его в качестве целителя к изголовью раненых огнестрельным или холодным оружием. С помощью Сайреса Смита он осмотрел больного и постарался оказать ему первую помощь.
Прежде всего журналиста поразила полная неподвижность, вернее оцепенение, Герберта, причиной которого могла явиться сильная потеря крови или шок; очевидно, пуля, с огромной силой ударившись о кость, вызвала сотрясение всего организма.
Лицо Герберта покрывала мертвенная бледность, пульс еле бился и с такими перебоями, что Гедеон Спилет, не без труда прощупав его, испугался, как бы сердце совсем не остановилось. Сознание не возвращалось к юноше. Словом, симптомы были самые зловещие.
Журналист осторожно обнажил грудь Герберта, вытер кровь, прикладывая к ране носовые платки, и омыл ее холодной водой.
Теперь можно было рассмотреть пораженное место. Между третьим и четвертым ребром краснело овальное отверстие. Сюда и поразила пуля несчастного Герберта.
Сайрес Смит и Гедеон Спилет повернули раненого, который испустил еле слышный стон, похожий скорее на предсмертный вздох.
Вторая кровавая рана зияла на спине, и отсюда вылетела пуля, поразившая Герберта.
— Слава богу! — воскликнул журналист. — Рана сквозная, и нам не придется извлекать пулю.
— А сердце? — спросил Сайрес Смит.
— Сердце не задето, иначе бы Герберт уже умер.
— Умер! — закричал, вернее, взревел Пенкроф.
Моряк расслышал только последнее слово журналиста.