Самые знаменитые путешественники России
Шрифт:
Уже после экспедиции 1908–1910 годов Арсеньев решил написать книгу под названием «По Уссурийскому краю». По замыслу Арсеньева ее первая часть должна была носить научно-литературный характер. В эту часть должно было войти все, что так или иначе связано с самим путешествием. Вторую же должны были составить чисто научные материалы, которые Арсеньев намеревался обработать с помощью различных специалистов.
Однако по ходу работы стало ясно, что даже первая часть книги распадается на несколько самостоятельных книг. Так рождались книги «По Уссурийскому краю», «Дерсу Узала», «В горах
Во второй половине 1916 года Арсеньев приступил к завершению своей работы над первыми двумя книгами. Однако вышли они очень не скоро. Книга «По Уссурийскому краю» была издана на средства автора во Владивостоке только в 1921 году, а «Дерсу Узала» — два года спустя после выхода первой.
Главным героем книг стал Дерсу Узала, образ которого вобрал многолетние наблюдения Арсеньева за жизнью таежных аборигенов и его искреннее уважение к этим людям. «Каждый раз, — писал Арсеньев в предисловии к книге «По Уссурийскому краю», — когда я оглядываюсь назад и вспоминаю прошлое, передо мной встает фигура верхнеуссурийского гольда Дерсу Узала, ныне покойного. Сердце мое надрывается от тоски, как только я вспоминаю его и нашу совместную странническую жизнь.
Путешествуя с Дерсу и приглядываясь к его приемам, я неоднократно поражался, до какой степени были развиты в нем эти способности…
Трудно перечислить все те услуги, которые этот человек оказал мне и моим спутникам. Не раз, рискуя своей жизнью, он смело бросался на выручку погибающему, и многие обязаны ему жизнью, в том числе и я лично».
Арсеньев говорил об «особой таежной этике, деликатности туземца, которого еще не коснулась цивилизация большого города. Дерсу действительно погиб только потому, что я увел его из тайги в город. Я до сих пор не могу себе этого простить…»
Сам Дерсу Узала был для Арсеньева неким образцом, эталоном нравственности. Арсеньев не только точно изобразил его психологический портрет, но и сам нравственно сопереживал ему, как бы вплетя в это сопереживание духовную авторскую исповедь.
В первые годы после установления власти Советов на Дальнем Востоке Арсеньев пережил духовный кризис. Отрицательную роль в его жизни в этот период сыграли новое руководство Дальневосточной республики и многочисленные завистники славы певца Уссурийского края.
С 1918 года Арсеньев уже ничего не писал и опасался, что если и дальше не будет писать, то совсем прекратит обработку своих материалов. Он мечтал оставить административную работу и перейти на любую самую маленькую канцелярскую должность, только бы иметь возможность для своих любимых занятий.
Несмотря на свой духовный кризис Арсеньев по-прежнему не оставлял педагогической деятельности. Будучи избранным в 1921 году профессором по кафедре краеведения и этнографии Владивостокского педагогического института, он также читал лекции в разных аудиториях во многих городах Советского Союза.
Однако интриганы его не оставляли, нанося все новые и новые удары.
«Волю — моего сына, — писал Арсеньев в крайисполком Дальнего Востока, — вычистили (из института) за мое военное происхождение… но я мало был военным, всю жизнь занимался исследованиями. Воля был честным тружеником, которые
Но враги Арсеньева не унимались, посылая в органы новые доносы, и вот уже в октябре 1926 года Арсеньева вызывают в ОГПУ…
Арсеньев не мог не догадываться, что авторы доносов, обвиняющие его в контрреволюционной и даже в заговорщицкой деятельности, находятся рядом с ним. «В большом деле, — писал он в своем дневнике, — мелкие шероховатости всегда бывают. Их легко ликвидировать, когда спутники помогают исправлять эти шероховатости, но когда спутники караулят их, ловят, суммируют, раздувают, ловят каждое слово и дают ему превратное толкование, искажают смысл сказанного — работать невероятно тяжело».
Важную роль в преодолении кризиса у Арсеньева сыграл М. Горький, писавший исследователю дальневосточного края о его «Дерсу Узале». «Не говоря о ее научной ценности, конечно, несомненной и крупной, я увлечен и очарован был ее изобразительной силой. Вам удалось объединить в себе Брема и Фенимора Купера, — это, поверьте, неплохая похвала. Гольд написан Вами отлично, для меня он более живая фигура, чем «Следопыт», более «художественная». Искренне поздравляю Вас».
Уже в 1929 году Горький пригласил Арсеньева участвовать в журнале «Наши достижения», заказал ему статьи для специального сборника о Дальнем Востоке. Арсеньев с присущей ему энергией принялся за подготовку необходимых материалов.
В 1927 году Арсеньев становится во главе новой экспедиции в Сихотэ-Алинь, впечатления от которой ложатся в основу его новой книги «Сквозь тайгу».
Однако экспедиции уже не приносили Арсеньеву прежнего удовлетворения. Все чаще он жаловался на ухудшение своего здоровья.
За полгода до своей кончины Арсеньев писал: «Мое желание — закончить обработку научных материалов и уйти, уйти совсем к Дерсу…» Словно предчувствуя приближение последних дней, он не раз высказывал желание быть похороненным в тайге, которую он прошел вдоль и поперек.
В 1930 году Арсеньев возглавил четыре экспедиции по обследованию таежных районов в связи с постройкой новой железнодорожной ветки. Выехав из Владивостока в середине июля, он отправился в низовья Амура. Он вернулся домой 26 августа, но спустя несколько часов у него начался жар. Врачи определили — крупозное воспаление легких. Болезнь стремительно прогрессировала. 4 сентября 1930 года Арсеньев скончался. Подлинная причина его смерти и поныне остается загадкой.
Во Владивостоке Арсеньеву устроили пышные похороны, но год спустя его уже считали главой контрреволюционного заговора, а главная газета Приморского облисполкома летом 1931 года опубликовала статью под названием «В.К. Арсеньев как выразитель великодержавного шовинизма».
Жена Арсеньева, Маргарита Николаевна, была репрессирована в 1937 году (посмертно реабилитирована в 1958 г.).
Имя Арсеньева носит город в Приморском крае. Однако память о замечательном исследователе Дальнего Востока постепенно уходит в прошлое в этих краях.