Самыи? тяжелыи? наркотик

Луцевич Татьяна

– Все изменится, когда я найду своего отца, который сможет меня вылечить.

– Мы действительно можем заключить сделку, сладкая, - решил имперец.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи, однако дам тебе свободный доступ в лабораторию профессора в обмен на твое обследование в кругу имперских специалистов.

– Того, что сделал со мной Юн-Джин на крейсере было недостаточно?
– спросила я, и мой голос предательски дрогнул.

– По-видимому, нет.

– Я согласна, Каерин.

Уверенности в правильности принятого решения не было, я рассчитывала

лишь на то, что смогу сбежать до того момента, когда ситуация выйдет из-под контроля.

– В таком случае доедай свой завтрак до конца, и я провожу тебя в закрытый сектор, - кивнул на мою тарелку собеседник.

Сказанное арийцем я выполнила с трудом: за время, потраченное мной на синие овощи, Каерин успел полноценно позавтракать. Он смотрел на меня с жалостью, что злило неимоверно, словно я была неразумным ребенком, а не одной из лучших выпускников медицинского университета. Я воскресила его из мертвых, совершив невероятное, а в результате он считал меня едва ли не сумасшедшей.

– Когда я получу пропуск в лабораторию своего отца?
– поинтересовалась я после того, как меня закрыли в стерильном помещении, а за стеклом собралась изучавшая меня с любопытством натуралистов группа гуманоидов в белых халатах.

– Как только ученые сделают все необходимые анализы, - ответил Каерин по другую сторону преграды.

– В таком случае приступайте, мне хотелось бы, чтобы это закончилось как можно быстрее.

– Как вы себя чувствуете по шкале от 1 до 10, если 10 - это превосходно?
– подошёл ближе один из гуманоидов с анкетой в руках.

– Три, - не стала я лукавить.

– Вы ощущаете боль?

– Да.

– Оцените ее по шкале до 10, где 1 - ее полное отсутствие.

– Девять, - ответила я, ведь она давно стала моим постоянным спутником.

– У вас есть чувство тошноты, озноб, боли в костях и суставах?
– продолжил опрашивать гуманоид, делая пометки в электронном журнале.

– Ответ на все перечисленное - да.

– Вам свойственны апатия, утрачивание смысла существования, нежелание жить?

– Да.

– Вы осознаёте то, что сейчас происходит?

– Более чем.

– Какие сегодня сутки?
– спросил коварный врач, и я ошиблась в ответе, потерявшись во времени.

Мне задавали много вопросов, и я старалась отвечать честно, не обращая внимания на реакцию Каерина, чьи глаза округлялись по мере анкетирования. Мне удалось неприятно удивить мужчину, и в его взгляде читалось явственное желание не выпускать меня отсюда никогда. От назойливого внимания меня спасло то, что арийцу согласно рекомендациям врачей необходимо было сделать лечебные процедуры, и он удалился.

Адмирал сдержал слово, и после того, как спустя мучительно долгое время светила имперской науки меня отпустили, я поспешила в святую святых - лабораторию своего отца. Место работы беглого преступника осталось в нетронутом виде, как будто он совсем недавно сидел за длинным столом, изучая расставленные в хаотичном порядке образцы. Стоило мне сесть в его кресло, размышляя над тем, как все это могло

с нами произойти, как я случайно опрокинула чашку с недопитым кофе. Отец никогда не отличался аккуратностью, и его лаборатория напоминала мастерскую безумного Шляпника, где найти что-либо было невероятно сложно. Я не знала, с чего следовало начинать, и стала изучать его самые последние проекты.

Объем информации впечатлял, к тому же его записи больше напоминали шифр, нежели межгалактический язык, и за выделенное время я нисколько не продвинулась в разгадке того, куда он мог сбежать. Меня охватило чувство безнадежности, и я закрыла лицо ладонями, глухо простонав от осознания того, что быть подопытным кроликом предстояло долго.

Дни смешались и слились в один, бесконечный и уродливый, где у меня брали анализы, пичкали различными лекарствами и делали уколы. Мое сознание становилось мутным, перед глазами сгущался туман, и мне приходилось прикладывать большие усилия для того, чтобы сосредоточиться на поиске. Наркотические средства выделялись мне в мизерном количестве, имперские специалисты были категорично настроены на этот счет, и я медленно сходила с ума.

Со мной несколько раз пытался поговорить инопланетянин, которого я использовала для того, чтобы узнать, где находилась лаборатория отца, и чье имя не смогла вспомнить. Общение между нами выходило отвратным: у меня отсутствовала концентрация, и я путалась в простых словах. В ответ он лишь хмурился и неодобрительно качал головой, говоря о том, что лечение не идет мне на пользу, и он опасается за мое состояние.

Как бы ни проходил день, вечером меня ожидал ужин с адмиралом. Я бы с радостью отказалась от данного сомнительного мероприятия, однако никто моим мнением не интересовался.

Судя по лицу арийца, становившемуся каждый раз мрачнее, имперским специалистам достичь желаемого результата пока не удавалось. Было нечто извращенное в том, чтобы находиться в его компании, и хладнокровие в присутствии Каерина давалось мне с большим трудом. С учетом того, что еда меня не привлекала вообще и в принципе, данные ужины вовсе превращались в пытку.

– Ко мне сегодня обратился лаборант из отдела генной инженерии, и его слова меня весьма позабавили, - отложив столовые приборы в сторону, сказал ариец.
– Он утверждал, будто ты стала жертвой преступных действий сотрудников лаборатории, и над тобой проводят незаконные опыты. Данный индивидуум очень волновался о твоем самочувствии, Минам. Он тебе хорошо знаком?

– Да, славный парень.

– К сожалению, вы с ним больше не увидитесь, потому что я его уволил, - поджал губы собеседник.

– За то, что он пытался мне помочь?

– А ему ты улыбалась, Минам?
– задал неожиданный вопрос ариец - Не морщилась, словно от зубной боли, и не сбегала, стоило заметить его на своем пути?

– Неужели ты ревнуешь, Каерин?

– Нет, - смерил меня тяжёлым взглядом бывший подопытный.
– Я всего лишь хочу, чтобы мои подчиненные работали, а не занимались в лаборатории устройством личной жизни.