Самый быстрый способ стать этнологом

Адзель постоянно твердит о том, что нет худа без добра, но это «худо» подобно бездне: фактически, Симон Снайдер всучил мне бомбу, готовую вот-вот взорваться.

Я с головой ушел в работу, когда вдруг раздался видеофонный звонок. От неожиданности я чуть не свалился с кресла. Аппарат был настроен таким образом, чтобы передавать вызовы не более чем от дюжины лиц, каждому из которых я объяснил, что не следует беспокоить меня по вопросам менее важным, чем появление бродячей планеты, грозящей столкновением с Землей.

Дело в том, что приближалась пора предварительных экзаменов в Академию; не вступительных испытаний — мне предстояло пройти их через год, а проверочных, позволяющих определить,

гожусь ли я в абитуриенты. Такая политика Братства вполне оправдана: в течение года появляется не так уж много свободных мест для тех, кто желает устроиться на постоянную работу астронавтом, и в итоге на каждое такое место претендуют не меньше сотни землян. Те девяносто девять, которые его не получают… Ну, обычно они подаются в какую-нибудь компанию, которая, возможно, назначит их на какой-либо пост за пределами системы, или же кладут зубы на полку и копят деньги, чтобы наконец получить возможность отправиться в космос в составе группы туристов, напоминающей стадо баранов.

Бывало, ночью, выбравшись один в своей машине куда-нибудь на просторы океана, подальше от городской суеты, я зависал над водой, смотрел ввысь, и меня буквально разрывало от тоски. Что же касается случающихся время от времени путешествий на Луну, то в последний раз — это было несколько месяцев назад — я обнаружил, что ее небо мне уже порядком приелось (этот полет был подарком к моему шестнадцатилетию).

И вот теперь меня беспокоил индикатор возбуждения. Компьютер Центра Обучения, разумеется, был бы серьезно озабочен, снова и снова проецируя на мой экран ту же самую ерунду, если бы, конечно, его конструкция предусматривала регистрацию эмоций. Может быть, именно поэтому она этого и не предусматривала?

Видеофон объявил:

— Фримен Снайдер.

Нельзя же игнорировать своего главного консультанта! Его мнение слишком много значило для оценки человека как потенциального студента в учебных заведениях типа Академии.

— Давай, — выдавил я и, когда на экране появилось его худое лицо, постарался придать своему голосу оттенок если не радости, то хотя бы дружелюбия: — Приветствую вас, сэр.

— Привет, Джим, — сказал он. — Как дела?

— Работаю, — намекнул я.

— Вижу, вижу. Ты ведь большой упрямец, э? Индикаторы говорят, что ты способен зарыться в землю от усердия. Однако совершенно необходимо время от времени менять темп.

Ну зачем нас обременяют специалистами, которые распоряжаются нашей жизнью согласно психопрофилю и тому подобной ерунде? Если бы вместо Снайдера моим наставником оказался какой-нибудь капитан из Политехнической Лиги, так ему было бы чихать в вакууме на мою «стратегию оптимального развития». Он сказал бы мне: «Чинг, сделай то-то или выучи то-то», и если бы я тут же не выполнил приказ должным образом, то был бы уже мертв, поскольку мы находились бы в чужих мирах, среди звезд.

Однако что толку в мечтаниях? Случаи, когда Лига берет учеников, встречаются реже, чем волосатые нейтроны, к тому же избранным почти всегда помогают родственные связи. (Последнее объясняется не столько свойственной людям склонностью к кумовству, сколько убеждением, будто у родственников везучих, то есть пока еще живых, астронавтов больше шансов унаследовать данное свойство, нежели у выбранных наугад отпрысков «землероек».) Я же был обычным студентом, домогавшимся приема в Академию, после окончания которой у меня появилась бы возможность работать на регулярных рейсах и даже, если повезет, стать в конечном счете капитаном.

— Честно говоря, — продолжил Симон Снайдер, — меня беспокоит твое равнодушие к факультативным занятиям. Это, знаешь ли, никак не способствует развитию разносторонней личности. Я тут подобрал кое-что, как раз

по твоему профилю. И, кроме того, это было бы хорошей услугой, да и сделало бы честь… — Он улыбнулся, притворяясь, что шутит, и произнес нараспев: — …Обучающему комплексу Объединения Сан-Франциско.

— У меня нет времени! — взвыл я.

— Безусловно, есть. Нельзя заниматься по двадцать четыре часа в день, даже если бы врач прописал тебе стимуляторы. Мозги черствеют. Подумать только — одна работа и никакого отдыха. Вдобавок, Джим, кроме шуток: мне бы хотелось убедиться не только в твоих технических способностях, но и в том, что ты не чужд альтруизма.

Я расслабился, погрузившись в мягкие глубины кресла, и произнес голосом, который, как я надеялся, выражал вспыхнувший во мне энтузиазм:

— Пожалуйста, говорите, фримен Снайдер.

Он просиял:

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Ты, разумеется, слышал о приближающемся Фестивале Человека.

— Еще бы. — Почувствовав сухость своего тона, я попробовал снова: — Да, слышал.

Снайдер, прищурившись, посмотрел на меня:

— Не заметил восторга в твоем голосе.

— О, я буду петь во время церемонии и все такое, буду наслаждаться музыкой, смотреть драмы и прочее и прочее при любом удобном случае. Но мне нужно как можно скорее покончить с этими трансформациями в теории гиперпереходов, иначе…

— Боюсь, ты недооцениваешь всю важность Фестиваля, Джим. Это не просто серия шоу. Это самоутверждение.

Да, я достаточно часто слышал об этом и раньше — настолько часто, что в итоге это начало действовать угнетающе. Вы, безусловно, помните доводы пропагандистов этой идеи:

— Человечество, завоевывая звезды, рискует потерять свою душу. Наши внеземные колонии преобразуются в новые нации, в целые новые культуры, порой не сохранившие даже каких-то воспоминаний о Земле. Наши торговцы, наши исследователи рвутся все дальше и дальше, и движет ими отнюдь не дух наживы и приключений. Тем временем Солнечную Федерацию наводняют чужаки-нелюди: дипломаты, антрепренеры, студенты и туристы, которые несут с собой внешне привлекательные идеи, никогда прежде не представлявшие интереса для человечества. Мы готовы допустить, что узнали много полезного от этих чужаков. Однако многое оказалось неприемлемым и даже несло гибельное, извращающее влияние, особенно в сфере культуры. Кроме того, мы даем им гораздо больше, чем они нам, и можем с гордостью признать этот неоспоримый факт. Давайте вернемся к собственным истокам, к нашей разносторонности. Давайте пустим новые корни в почву, из которой произошли наши предки.

Фестиваль Человека — это демонстрация в течение целого дня прошлого Земли. Что ж, весьма красочное зрелище, даже если по большей части и фальшивка. Серьезнее к этому я относиться не могу. По моему мнению, будущее принадлежит космосу. По крайней мере, мечты о своем личном будущем я связывал именно с ним. Что мне мертвые кости, даже если они наряжены в причудливые костюмы? Не то чтобы я презирал прошлое, уже тогда я не был настолько глуп. Я просто верил, что все достойное выживания спасет себя само, а остальное пусть себе потихоньку отмирает.

Я попытался объяснить своему наставнику:

— Разумеется, мне рассказывали о «псевдоморфозах в культуре» и прочем. Тем не менее, фримен Снайдер, неужели Вы и впрямь считаете, что обстоятельства изменились? Ну, например, у меня есть друг, который занимается здесь изучением планетологии. Эту науку создали мы. Его народ — примитивные охотники, недавно открытые нами. Он знает многие человеческие языки — они вообще ему легко даются — и недавно был обращен в буддизм, и… Почему бы войтанитам не встревожиться по поводу того, что их склоняют к подражательству землянам?