Самый далекий берег
Шрифт:
– Это что, четвертая плоскость?
Ободренный впервые зазвучавшими в этом голосе нотками неуверенности, Кирьянов злорадно ответил:
– Представления не имею, четвертая или пятая с половиной. Одно знаю: вас, клоунов, здесь быть не должно, вы куда-то не туда забурились, идиоты! Не знаю, как там у вас, не бывал, а у нас Троцкий лет шестьдесят как помер!
– Приятно слышать… – сказал старший, отчаянно пытаясь обрести прежний напор. – Ну, полежите пока…
По комнате метались уже три луча сильных фонариков. Кто-то вышел в кабинет
– Сергей Семенович, бля буду, это не та плоскость…
– Вы бы хоть компас завели, Колумбы! – воскликнул приободренный Кирьянов.
– Тихо, тихо, – посоветовал старший не особенно и помягчевшим голосом. – Не выступайте, не на трибуне… Ну что, товарищи дорогие? Не опять, так снова? Быстренько определите меж собой, кому из вас раком становиться – потому что кому-то непременно придется…
– Сергей Семенович… Расчетчик сбился, показал в правом окошечке не пятерку после запятой, а…
– Расчетчик – машина тонкая и где-то даже умная, – сказал старший. – Но вот в блудливых рученьках она… Ладно. Извините, товарищ Кирьянов, простите великодушно, обшибочка вышла, никто не гарантирован и не застрахован… Случается из-за таких вот разгильдяев, чего уж там… Виновные, как говорится, понесут…
Правда, особого раскаяния в его голосе не чувствовалось, скорее уж легкая досада.
– Сергей Семенович…
– А?
– Это, точно, четвертая… Плоскость «Зет». Хозяйство Зорича.
– Ну и?
Голос предложил с нешуточным азартом:
– Сергей Семеныч, а давайте этого грохнем! Не подписку ж с него брать? Сохранение тайны и вообще… Не люблю я эту белогвардейскую рожу, с души воротит… Кто узнает? Острую сердечную недостаточность ему по счету «раз»…
– Это самодеятельность, Вадичка, – сказал старший небрежно. – Весьма даже непозволительная. Мне этот недобитый гад тоже не по душе, но нет у нас полномочий пакостить в сопряженной плоскости, тут свое начальство и свои органы…
– Так сил же нет смотреть! Развели тут…
– Я с тобой потом поговорю, – пообещал старший. – Вдумчиво и подробно. Чтобы не декаденствовал и не подменял собою инстанции… – Он наклонился к Кирьянову, стягивая черную перчатку. – В общем, извините, товарищ обер-поручик, оргвыводы последуют, гарантирую, с занесением и распубликованием, как положено, инстанции исправят отдельные нетипичные ошибки и головотяпство… Мы уж пойдем, ладно? Так что еще раз звиняйте…
И в следующий миг короткий умелый удар чиркнул Кирьянову по горлу, на несколько секунд совершенно лишив дыхания, цепкие лапы разжались, и старший прикрикнул:
– Ноги в руки! Навести прежний порядок, ничего не брать… Коля, тебя касается!
– А тут и нечего поправлять…
Несколько пар ног энергично затопотали к выходу, пока Кирьянов корчился от боли – в глотку словно колышек загнали. Когда чуть-чуть отпуcтило, он вскочил, не
Входной двери словно бы и не было, на ее месте зиял квадратный проем, обрамленный множеством слабо мигающих огоньков, там, внутри маячили какие-то зеркальные поверхности, трубчатые конструкции, выгнувшиеся аркой, и под эту арку торопливо ныряли один за другим ночные гости.
Настигнув последнего, Кирьянов от всей изобиженной души припечатал ему кулаком по загривку и, вот везение, успел – человек в туго подпоясанной широким ремнем старомодной гимнастерке охнул и с матерным рявканьем полетел головой вперед прямо под арку.
И тут же все растаяло в беззвучной вспышке, обдавшей волной сухого жара. Кирьянов, потеряв опору под ногами, полетел на пол в коридоре, ушиб локти и колени, обрушился с таким грохотом, словно шкаф уронили.
Неуклюже поднялся, вне себя от ярости. Коридор был пуст, мягким приглушенным светом сияли лампы. Потом приоткрылась дверь, высунулся майор Стрекалов, всклокоченный, тоже в одних трусах, но вовсе не казавшийся вырванным из сна.
– Белая горячка или тревога? – поинтересовался он живо. – Вроде бы стадо слонов протопало…
Кирьянов оглянулся – дверь его квартиры вновь возникла из ниоткуда, аккуратно затворенная.
– Что за фокусы?
– Не поверите, – зло сказал Кирьянов. – Козлы, мать их…
– Кто опять? – Он присмотрелся. – Заходите-ка, определенно что-то стряслось. У меня лекарства навалом…
– А удобно?
– А чего ж неудобного?
Поколебавшись, Кирьянов вошел. Майор проворно достал из шкафчика бутылку микстуры известной фармацевтической фирмы «Хеннесси» и два стаканчика из черненого серебра. Наполнил опытной рукой.
Кирьянов прислушался. В спальне определенно скрипнули пружины, кто-то ворохнулся на постели. Интересно, кто? Девочка-связистка или воплощенная кнопкой мечта?
– А…
– А подождет, – сказал майор, перехватив его взгляд. – Никуда не денется. Ну, за кибернетику…
Кирьянов осушил свою «микстуру» единым духом, помотал головой:
– М-мать, вот о таком меня точно не предупреждали…
– Кратенько, в нескольких словах, – без всякого удивления сказал Стрекалов.
Выслушав краткое объяснение, он преспокойно пожал плечами:
– Ну, бывает. Дело житейское. Кто квартирой ошибется, кто плоскостью. Аппаратура-то наверняка примитивная, первых выпусков, детство человечества…
– Они говорили, что из НКВД…
– Ну и что? – с тем же видом величайшего спокойствия сказал майор. – Не разобрались еще, где очутились? – Он черкнул пальцем по воздуху.
Прямо перед ним повисла призрачная клавиатура, словно нарисованная розовым светом. Стрекалов небрежно коснулся пары значков, присмотрелся к зеленым кривым и сине-желтым знакам, возникшим повыше клавишей, вновь пожал плечами: