Самый далёкий берег
Шрифт:
— Откуда ты? — настойчиво спросил он, сам плохо представляя, чего добивается.
— Ну, милый, я даже не знаю… Такая планета… Ее называют Минишел. Желтая звезда… галактические координаты… я их и не помнила никогда, к чему? В общем, вроде бы не так уж далеко отсюда, хотя кто его знает… Ну не помню, честное слово.
“Галактика, — подумал он горько. — Обитаемая Вселенная, звездное содружество… Понятно было, что в Галактике, если она обитаема, все будет как-то не так, совсем не похоже на то, что мы о ней напридумывали… но почему вот так? Почему вот такие? Нет, а чего ты, собственно, хотел?”
И
— Вот так и пойду, пусть завидуют… Не провожай меня, чтобы было совсем как в стерео… Карточку не забудь. — Она положила ему в ладонь магический прямоугольник, открывавший путь в Галактику, на миг прижалась, поцеловала в ухо: — Ты был великолепен, позвони мне как-нибудь, если не буду особенно занята, непременно отвечу..
И выпорхнула, грациозная, в жутких обрывках роскошного наряда, за ней проворно засеменил раззолоченный лакей, и из комнаты исчезли все атрибуты инопланетной сладкой жизни, будто их и не было вовсе…
Даже не пытаясь разобраться в своих эмоциях и переживаниях, Кирьянов вмиг оделся с проворством истого пожарного, выскочил в коридор. Ну не везет, так не везет — Зорич неторопливо шествовал навстречу. Кирьянов замер в жуткой неловкости.
— Очаровательная девушка, право, — сказал штандарт-полковник рассеянно. — Такая милая, непосредственная… Что с вами, обер-поручик? Плохо себя чувствуете? — Он усмехнулся. — Бросьте, не берите в голову. Я ничего вам не собираюсь говорить и ни в чем упрекать. Я все понимаю. Куда денешься, если имеешь дело с младшей графиней и восьмой маркизой…
Кирьянов присмотрелся внимательнее. Нет, ничуть не походило, что Зорич над ним издевается — штандарт-полковник и в самом деле выглядел так, словно уже забыл о примечательной сцене (какой здесь, надо полагать, не разыгрывалось за все время существования поселка). Что ж, начальству виднее, если оно вовсе не настроено метать громы и молнии, не стоит самому этого требовать…
— Я, наверное, пойду? — неловко спросил Кирьянов.
— Да, конечно, можете заняться, чем хотите, никакого дела вроде бы не предвидится…
Отодвинувшись бочком-бочком, Кирьянов поднялся на лестницу — и на второй этаж взлетел уже в три прыжка. Миша Мухомор появился из своей двери веселый и довольный, насвистывая что-то, почесывая голый впалый живот под расстегнутой рубашкой, украшенный какой-то затейливой татуировкой. Завидев Кирьянова, он разжал кулак и С торжествующим видом показал точно такой же белый прямоугольник, испещренный загадочными знаками.
Кирьянов, тяжко вздохнув, продемонстрировал свой.
— Ты что такой смурной, подельник? — хлопнул его по плечу Мухомор, скалясь и сияя. — Веселиться надо: мы с тобой, похоже, покучерявим по полной… Пошли к Антохе, он точно скажет, фуфло нам подсунули или все по правилам…
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ДЕМОНЫ НА НЕВЕДОМЫХ ДОРОЖКАХ
— А что, могли наколоть? — встревоженно спросил Кирьянов, выходя следом за ним из здания и сворачивая в сторону соседнего корпуса.
— Да не должны бы, — подумав, заключил Мухомор. — Ты ж видел, они простые, как перпендикуляр,
— Это как?
— А взять да и врасти, — сказал Мухомор. — Зацепиться как-нибудь, внутрь просквозить, не в холуи, конечно, а просто поблизости от аристократии… — Он сплюнул: — Черт, должны же быть возможности! Где аристократия, там тебе непременно и карточные игроки, и развлекатели скучающих герцогинь, и прочие тому подобные… Ведь есть это, есть! По обмолвкам видно! У них там взаправдашний король, двор, монархия со всеми причиндалами, а значит, умный человек может карьеру составить. Не такой уж я темный, как тебе, должно быть, кажется, мы тоже и книжечки почитывали, и из глобального информатория много полезного скачивали…
— Заманчивые планы, — сказал Кирьянов. — Наполеоновские.
— А ты не лыбься, не лыбься, — сердито бросил Мухомор. — Ты у нас человек благополучный был и допрежь, а я, как тот портсигар, и без папирос, и без мамы рос, и мотала меня жизнь исключительно по тем закуткам, где дерьмо, вертухаи и раз-два по морде. Нынешняя служба — дело, конечно, чистое и приличное, но маловато этого, ох маловато. Мне бы отъесться за все, что не доел, уважения получить за все прошлое дерьмовое житье…
— Ну и поставь себе такую цель… — пожал плечами Кирьянов.
— Да я ее давно поставил, — серьезно ответил Мухомор. — Только не получается. Пока добьешься от этих пофигистов, чтобы пригласили в гости в какое-нибудь путное место, в приличный дом… Мне бы зацепиться только… Я цепкий, я вылезу. Помню ведь из нашей истории, как иные каторжанские морды и в фельдмаршалы, и в герцоги выходили… Нет, вон в ту дверь давай.
Кирьянов, по привычке свернувший было в направлении “стартовой”, развернулся в другую сторону. За белой дверью с простецкой цифиркой “4” не оказалось ни часового, ни каких бы то ни было систем контроля (как и на “стартовой”, впрочем, откуда тут шпионы и диверсанты…), а обнаружился там небольшой холл с инопланетным деревом в керамической кадке, откуда они прошли в короткий чистый коридор с полудюжиной дверей, и Мухомор, для приличия стукнув костяшками пальцев повыше ручки, решительно распахнул ближайшую.
— Здорово, сексуальные террористы, — сказал Стрекалов. — Отстрелялись? Морды у вас довольные, чего там…
— Ажур, — самодовольно сказал Мухомор, плюхаясь на стул в углу — Клиенты дозрели, ксивочки сбросили…
Кирьянов огляделся. Как и следовало ожидать, кабинет у Стрекалова был небольшой, отнюдь не блиставший яркими образчиками инопланетных технических чудес: главным образом оттого, что техника на данном уровне развития напрочь лишена громоздкости и, как бы это понятнее выразиться, вещественности. Осязаемости. Не огромные агрегаты, а неощутимые, невидимые энергетические поля, выполняющие те же функции. Так что небольшой пульт вроде дистанционки для земного телевизора мог оказаться чуть ли не аналогом Центра управления полетами…