Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие…
Шрифт:
Гена не смотрел, он пил Райкина, буквально наполнялся им. В антракте он сновал среди публики, подслушивал разговоры, осмеливался вмешиваться в чужие обсуждения, совался со своим мнением и выспрашивал, выспрашивал… Он должен дознаться, в чем сила Райкина!..»
Отметим, что тогда же Хазанов искал помощи и напутствия у других своих именитых соплеменников. Например, у знаменитого актера Театра сатиры Георгия Менглета. Но тот, прослушав Хазанова (тот читал басни и две пьески: «Вы больны» и «Пожар»), изрек следующее: «Рад буду ошибиться, но перспектив у вас не вижу».
В начале 1963 года, когда в Москву с концертами снова
«Аркадий Исаакович принял Гену в антракте своего спектакля в Клубе железнодорожникова. На просьбу помочь в выборе материала отвечал, что в таком вопросе трудно советовать, что каждый должен подыскать близкое себе. Но Гена продолжал приставать, и артист, желая ли пояснить свою мысль или окончить разговор (уже раздавались звонки к началу второго отделения), а возможно, Генин нос напомнил ему Гоголя, произнес: «Я бы выбрал седьмую главу «Мертвых душ».
Не уловил Гена важного нюанса: это выбрал бы Райкин – определившийся артист, Райкин – прошедший большую часть творческого пути. Он бы ее выбрал, зная, зачем выбирает. Гена не знал. Но Райкин сказал – «седьмую». Значит, надо седьмую…»
С этой главой Хазанов летом того же года будет поступать во все творческие вузы столицы, но везде потерпит неудачу. В итоге только в 1965 году настойчивому юноше повезет – его примут в Государственное училище циркового и эстрадного искусства. Его зачислили на курс, которым руководила уже упоминавшаяся нами женщина – известный педагог Надежда Ивановна Слонова. По мнению Хазанова, она совершила настоящий переворот в его взглядах на эстрадное искусство. Образно говоря, если Райкин научил его ходить, то Слонова (оппонент великого сатирика) – думать при ходьбе.
Однако, проучившись в училище всего два года, Хазанов едва оттуда не вылетел. Почему? Летом 1967 года он позволил себе отправиться с гастролями в Саратов, где исполнил интермедии, не утвержденные в Минкульте. Когда об этом стало известно в последнем, оттуда в училище пришло распоряжение… отчислить Хазанова. Этот вопрос решался в конце августа. Итогом обсуждения стало решение руководства училища: на первый раз студента Хазанова простить, оставив на курсе условно.
После окончания училища в 1969 году наш герой был принят конферансье в оркестр Леонида Утесова. В то время с Хазановым произошел интересный случай, о котором он вспоминает:
«В тот год, когда я окончил училище, меня очень долго обрабатывал один сотрудник органов госбезопасности, чтобы я с ними сотрудничал. Но в конце концов, когда понял, что как-то у нас контакт не получается, отстал. И вот 31 декабря я встречаю Новый год у моего друга, и вдруг открывается дверь и входит мой кагэбэшник. И оказывается, что он – друг моего друга. Конечно, никакого праздничного настроения уже не было. Всю ночь я сидел и вспоминал, что же я за все годы дружбы наговорил своему другу».
Между тем если вернуться на несколько месяцев назад, то стоит отметить, что в этом же году в жизни героя нашего рассказа произошло и радостное событие – он встретил девушку, которая вскоре стала его женой. Звали ее Злата Эльбаум (1949). Ее отец был видным партийным работником, репрессированным в 1937 году. Десять лет он провел в лагерях на Колыме. После освобождения женился, и в 1949 году в городе Миасс Челябинской области на свет появилась девочка, которую назвали Златой.
«Я пришел на вечер в студию Марка Розовского в главное здание МГУ. Все чем-то удивляли публику: кто пел, кто рожи корчил, кто фокусы показывал. Я сел за рояль и показывал Шостаковича, как он вдохновенно играет. Умора была страшная. Злата в тот вечер была на «раздаче». Она резала большой арбуз и раздавала его гостям. Самый большой кусок она принесла мне. Я спросил, мол, почему мне-то самый большой, она сказала: «Потому что вас из-за рояля не видно!..» К тому же у меня был самый голодный взгляд. Тот кусок арбуза решил мою судьбу. Я пришел к ней в гости на следующий вечер. У меня пуговица от пиджака оторвалась по пути к Злате. Я честно признался, что шить не умею. Она пришила и сказала: «Смотри, пришьешься ко мне на всю жизнь!» Как в воду глядела…»
Их первое настоящее свидание состоялось у эскалатора станции метро «Добрынинская» 18 октября 1969 года. По словам Златы, Хазанов в тот день был неотразим: он явился к ней после концерта (это было не запланированное выступление, а халтура) в темно-синем плаще болонья, кепочке и нейлоновой рубашке «жабо». С этого дня и начались их серьезные отношения. Стоит отметить, что первоначально мама девушки отрицательно смотрела на союз своей дочери с артистом, однако затем, видя ее непреклонность, смирилась.
Молодые поженились 25 декабря 1970 года (незадолго до этого, 1 декабря, Хазанов справил свое 25-летие). Бракосочетание могло произойти и раньше, однако Хазанов, работая в должности конферансье в оркестре Леонида Утесова, никак не мог выкроить время для того, чтобы «окольцеваться», – мешали постоянные гастроли. Наконец «окошко» в его графике выпало на пятницу 25 декабря, и молодые сразу же решили им воспользоваться.
В тот день на дворе стоял сильный мороз, и наши герои здорово продрогли, пока ловили на улице попутку, чтобы добраться до загса на Ленинском проспекте. В результате какой-то «рафик» доставил их во Дворец бракосочетаний за несколько минут до начала церемонии. Чуть позже подъехал и свидетель со стороны жениха – сам Леонид Утесов. И тут же попал под пристальное внимание всех, кто в тот час находился в загсе.
Церемония началась без опоздания и длилась несколько минут. На женихе был один из лучших его концертных костюмов, на невесте – оранжевое платье с белой вставочкой за 64 рубля, купленное незадолго до этого в одном из столичных универмагов, и белые туфли. После регистрации молодожены с гостями отправились в ресторан ЦДРИ.
Вспоминает З. Эльбаум: «Нам разрешили кое-что принести с собой – эклеры, фаршированную рыбу. А в ресторанном меню мы заказали рублей на 300 паштеты, местные пирожки и рулеты. Все было очень красиво и вкусно. Но мне, честно говоря, от волнения тогда совсем не до меню было. После ресторана мы собрались ехать в двухкомнатную квартиру, которую тогда снимали. Но наш друг, замечательный саксофонист из оркестра Утесова Александр Ривчун, сказал: «Нет, вы поедете спать ко мне». Оказывается, они подготовили для нашей первой брачной ночи настоящую большую кровать, какие сейчас можно встретить только в отелях. Застелили ее белым кружевным бельем…»