Самый красивый из берсальеров
Шрифт:
— Это я уже понял, взглянув на вас, — буркнул он.
Молодой человек покраснел.
— Вы что, пришли сюда меня оскорблять?
— Нет, поговорить с некоей Тоской Фьори!
— Тоска не имеет права в рабочее время приглашать сюда приятелей!
Дзамполь угрожающе шагнул к нему.
— Я что, похож на кавалера?
Молодой человек с тревогой взглянул на странного посетителя.
— Нет, синьор… нет… не думаю… А что вы… хотите… от То… Тоски?
Алессандро сунул ему под нос полицейский значок.
— Полиция!
— Полиция?.. Ma que!
— Нет, только свидетель.
— Ну ладно… Per favore [14] , проходите сюда… Сейчас я вам ее пришлю, синьор инспектор…
Вскоре Тоска вбежала в комнату, где ее ждал полицейский, и со свойственными ей энергией и бесстрашием тут же перешла в наступление.
— Это еще что такое… Ой, я вас узнала…
— Не важно! Садитесь напротив меня, вот тут…
— Но я сейчас…
— Я сказал вам: сядьте!
14
Пожалуйста (итал.)
Девушка явно не привыкла, чтобы с ней разговаривали таким тоном.
— Нет, послушайте, да за кого вы меня принимаете? Некогда мне вести разговоры с грубиянами вроде вас!
— Замолчите!
Резкость приказа несколько смутила Тоску. А Дзамполю казалось, будто он наконец получил возможность расквитаться с воскресшей Симоной.
— Не заставляйте меня, синьорина, тащить вас в участок!
— А по какому праву? Думаете, раз вы полицейский, можно…
— По-моему, я уже велел вам придержать язык, синьорина Фьори! Где вы были вчера вечером?
— Ma que! А вам какое дело?
Дзамполь встал.
— Ну, если вы не желаете отвечать, синьорина, я вас арестую!
— Арестуете? Меня?
Тоска схватила со стола зеркало с длинной ручкой и, замахнувшись, уже хотела опустить его на голову полицейского, но тот совершенно спокойно продолжал:
— Чтобы вы могли дать исчерпывающие объяснения насчет одного убийства…
Последнее слово как будто остановило порыв Тоски, и рука с зеркалом бессильно опустилась.
— Убийство? Вы обвиняете меня в убийстве?
— Не обвиняю, а подозреваю.
— Вот как?
Горячая кровь Тоски снова закипела.
— Господи вечносущий! Просто не знаю, что бы я сделала с такими, как вы!
— Может быть, упокоили бы навеки?
— О Боже! Ну что он пристал ко мне со своими покойниками?! Так кого же я, по-вашему, отправила на тот свет?
И Дзамполь, глядя ей прямо в глаза, отчеканил:
— Берсальера Нино Регацци!
Ему показалось, что девушка слегка пошатнулась, как от удара, но смысл слов еще не вполне дошел до ее сознания.
— Это… это неправда…
— Вчера около полуночи его закололи кинжалом.
И тут гордая, кокетливая Тоска Фьори вдруг превратилась в маленькую, убитую горем девчушку. Несчастная
— Нино… Нино… Нино… — горестно бормотала она.
Инспектор понял, что Тоска не имеет ни малейшего отношения к убийству берсальера, и немного устыдился своего поведения. Он встал.
— Простите меня, синьорина… Я и не подозревал… короче, совсем наоборот… И потом, так или этак вы все равно бы узнали…
Тоска не ответила — она целиком ушла в тот тайный мир, куда не было доступа никому, кроме нее и Нино. Девушка даже не заметила, как полицейский выскользнул из комнаты.
Тарчинини долго стучал в дверь обиталища Дани, пока наконец чей-то надтреснутый голос не предложил ему войти. Комиссар толкнул дверь и оказался в чистенькой, бедно обставленной комнате, вероятно служившей одновременно и столовой, и спальней. В высоком кресле сидела аккуратно причесанная седая старуха в строгом темном платье. Комиссар отвесил изысканный поклон, но не успел произнести ни слова, как услышал вопрос:
— Опять опаздываешь, а?
Мало что могло смутить Тарчинини, но на сей раз он просто окаменел. А старуха, воспользовавшись его молчанием, продолжала:
— Насколько я тебя знаю, снова шалил по дороге? Ну-ка, покажи руки!
— Простите, что?
— Покажи руки, или я тебя хорошенько отшлепаю!
В последний раз Ромео Тарчинини грозили такой карой добрых лет пятьдесят назад, и у комиссара невольно мелькнула мысль, уж не грезит ли он наяву. Сначала священник… теперь эта старуха… пожалуй, многовато на один раз!.. Он машинально протянул руки, и пожилая дама, внимательно осмотрев их, с удовлетворением кивнула.
— Ладно… Хорошо, что ты их вымыл… А уроки выучил?
Нет, этот нелепый разговор не мог продолжаться до бесконечности! Тарчинини взял себя в руки.
— Послушайте, синьора, тут какое-то недоразумение…
— Так я и знала! Ну, что ты еще выдумал в оправдание собственной лени, а? В жизни не видела другого такого бездельника! Слышишь? Сейчас же встань в угол!
— Но, синьора…
— Ну, сам пойдешь или тебя отвести?
И тут Тарчинини вдруг вспомнил, что говорил ему священник о тетке Дани — полупомешанной старой учительнице. Ромео побрел в указанный ему угол, но, прежде чем успел обернуться, снова услышал голос старухи:
— Прошу прощения, синьор, я не заметила, как вы вошли.
Комиссар вздрогнул, решив, что в комнате есть кто-то еще, но нет, они по-прежнему были вдвоем и разговаривала с ним больная тетка Стеллы и Анджело.
— Я уже имел честь приветствовать вас, синьора, — чуть-чуть удивленно заметил он.
— Прошу вас, не сердитесь на меня, синьор, у меня случаются какие-то провалы памяти… Чем я могу вам служить?
Ага, значит, на нее только временами находит…
— Я хотел бы поговорить с вашей племянницей Стеллой…