Самый красивый кошмар (сборник)
Шрифт:
— Ирина, там на проходной не твою героиню покалечили? — неожиданно спросил Старовойтов.
— А ты откуда знаешь?
— Слухи донеслись, — отмахнулся Павлик. — Еще несколько минут, и вся ГТРК на ноги встанет. Это же ЧП!
— Именно! И от Женьки нам теперь взбучка будет, — поддержала его Моршакова, даже не дослушав мой рассказ до конца.
Женькой она называла нашего непосредственного начальника — Кошелева Евгения Ивановича, на что имела полное право. Галина Сергеевна когда-то начинала свою карьеру на телевидении с ним вместе.
Я и сама понимала, что теперь нам разборок с начальством не избежать. Мало того, что на проходной совершено преступление, жертвой которого стала наша героиня, так еще и надо было что-то делать с прямым эфиром, до которого оставалось все меньше времени. Обычно у нас есть несколько запасных вариантов, заранее отснятых, но включать их в работу за полчаса до прямого эфира рискованно.
— Ирина, придется пустить в эфир повтор какого-нибудь выпуска, — безапелляционно заявила Галина Сергеевна, будто догадавшись, о чем я думаю.
— Галина Сергеевна, вы займетесь этим? А то я не в своей тарелке после всего, — попросила я Моршакову, и она не отказалась.
Из студии я выходила совершенно раздавленная, слыша у себя за спиной, как наш режиссер обращается с извинениями к зрителям в студии. Перед глазами у меня все еще стояло обожженное лицо Золотовой. Лучше бы я вообще этого не видела. Теперь ночью наверняка будут кошмары мучить. Хорошо еще, что по дороге я никого не встретила, а то пришлось бы отвечать на совершенно бессмысленные вопросы коллег. Павлик был прав: уже через несколько минут новость о том, что случилось на проходной, станет известна всем работникам ГТРК. И опять все шишки посыплются на меня!
В кабинете никого не было, поэтому, закрыв дверь, я с облегчением вздохнула, оставшись в одиночестве. Только здесь было тихо и спокойно. Я включила чайник и села на стул около своего рабочего стола.
Почему так всегда происходит?! Стоит мне только подумать о том, что все идет просто замечательно, как тут же случается что-то из ряда вон выходящее!
Дверь в кабинет неожиданно распахнулась, и в мое одиночество бесцеремонно вторглась Тареева.
— Ирина Анатольевна, это правда? — набросилась она на меня. — Где Катя? Что случилось? Почему прямой эфир отменили?
— Потому что Екатерина Николаевна не пришла в студию, — уклончиво ответила я уставшим голосом.
— Как не пришла? Она же уже ехала сюда? Вы же с ней созванивались? — возбужденно спрашивала Лида. — Вы должны были встретиться у проходной. Что случилось?
От настойчивых вопросов подруги потерпевшей меня избавила Казаринова, которая следом за Лидой вошла в кабинет. Лера не стала задавать лишних вопросов, лишь бросила на меня встревоженный взгляд серых глаз, потом перевела его на Тарееву, недовольно фыркнула и подошла к уже закипавшему чайнику.
— Лера, сделай и мне кофе, пожалуйста, —
— Хорошо, — покорно отозвалась Казаринова.
Тареева бесцеремонно попросила кофе и себе, с недовольным видом усаживаясь в единственное кресло кабинета. Это место считалось почетным, и обычно в нем после окончания программы восседала очередная героиня. Лида, конечно же, не знала об этой традиции и заняла место Золотовой.
Уже через несколько минут в кабинет вернулись и Галина Сергеевна со Старовойтовым. Настроение у всех было паршивым. В эфир пошел повтор одной из программ, что, разумеется, очень не поощрялось руководством ГТРК. Но на этот раз у нас другого выхода не было.
Пришлось рассказать Тареевой о происшествии на проходной. Все-таки Золотова была ее подругой, к тому же Лида продолжала настойчиво задавать мне вопросы. Я рассказала все, что удалось увидеть, и реакция Тареевой была вполне естественной.
Изумленные выкрики, несколько всхлипов, испуганный взгляд, и она затараторила:
— Бедная Катенька! Что же за сволочь такая это сделала? Как такое могло произойти? Я вообще ничего не понимаю!
— Давайте по коньячку, и тогда разберемся, — предложил Старовойтов и достал из бара початую бутылку хорошего коньяка.
В принципе, распитие коньяка после очередной программы тоже было нашей своеобразной традицией. Напиток снимал напряжение после прямого эфира, кроме того, происходило это опять же в присутствии героини, в неформальной обстановке. Конечно, сейчас настроение было не столь радужным, как после удачно прошедшей программы, но от коньяка никто не отказался. Даже Лидочка восприняла это предложение с восторгом.
Молчание в кабинете прервал телефонный звонок, и я уже догадалась, кто это мог быть. Мои худшие предположения оправдались: звонил Кошелев Евгений Иванович.
— Да, конечно, Женечка, — залепетала Галина Сергеевна, приложив трубку к уху. — Так получилось…
Затем последовала долгая пауза, во время которой Галина Сергеевна тактично молчала, выслушивая гневную речь начальства.
— Да, да, завтра — к вам, — поспешно ответила Моршакова собеседнику и подмигнула мне. — Будем! С самого раннего утра! До свидания, Женечка!
Галина Сергеевна медленно положила трубку на телефонный аппарат и сообщила, что завтра нас Кошелев вызывает к себе на совещание. Это для меня не являлось новостью. После сорванного выпуска этого следовало ожидать.
— Ирина Анатольевна, а почему вы сразу мне о Катеньке не сказали? — поинтересовалась Тареева. — Я бы с ней в больницу поехала. Ей сейчас поддержка нужна.
— Боюсь, ваша поддержка ей сейчас не поможет, — вздохнув, ответила я. — Гораздо нужней квалифицированная врачебная помощь. Надеюсь, Екатерина Николаевна выживет…
Тареева бросила на меня печальный взгляд, подняла стопку с коньяком и залпом выпила обжигающую жидкость, даже не поморщившись и не закусывая, в упор рассматривая меня.