Самый красивый кошмар (сборник)
Шрифт:
— Серьезно? Точно черное? — переспросил Валера с ехидной ухмылкой. — А не белое?
— Черное, — повторила Лера тихо и печально.
— Ну а ты, Костя, что по этому поводу скажешь? — повернулся Гурьев к Шилову.
— Ничего, — Костя покачал головой. — Говорю тебе, я книжку читал. А они сзади подъехали. Я мельком глянул — синяя «шестерка», а потом снова в книжку уткнулся.
— Значит, все, что мы видели, это черное пятно вместо номера, — подытожил Валера Гурьев.
— Ну, значит, Ирина Анатольевна права, их там не было вовсе, этих номеров! — воскликнул
Валера посмотрел на нашего шофера с ехидной ухмылочкой, как бы удивляясь, когда это Костя научился так рассуждать. Однако потом кивнул в знак согласия: то, что говорил Костя, выглядело весьма логично и правдоподобно.
— Ну, прямо детективный сериал какой-то, — Кошелев саркастически усмехнулся. — Смотрите-ка, они даже потрудились заранее нейтрализовать Костю Шилова, чтобы шуму меньше было. И это все ради каких-то десяти тысяч рублей!
— Каких десяти тысяч рублей? — не понял Костя.
Пришлось ему рассказывать все наши сомнения и доводы по поводу соизмеримости ценности украденной аппаратуры и риска быть пойманными на месте преступления. Костя слушал внимательно и, видимо, с нашими соображениями полностью согласился.
— Вот задача, Костя, — сказал Валера Гурьев после того, как тому все объяснили. — Из-за чего некие таинственные преступники решают украсть не новую и не самую лучшую в мире телевизионную аппаратуру методом разбойного нападения? Сейчас в криминальном мире крутятся такие деньги, что десять тысяч рублей за аппаратуру — гроши, ради которых не стоит рисковать разбойным нападением!
— Значит, им нужна была не аппаратура! — убежденно заявил Костя.
— А тогда что? — огрызнулся Павлик. — У меня там больше ничего не было!
— Было! — тихо, но отчетливо сказала я. Все присутствующие посмотрели на меня с напряженным ожиданием. — У тебя, Павлик, там была видеокассета, на которую ты снимал внутренности крекинг-завода. Ведь ты снимал, Павлик, правда?
— Ну, снимал, — Павлик смотрел на меня недоумевающе. — Там нечего особенно и снимать-то было, просто закопченный цех, и все…
— Это для тебя ничего особенного, — заметил Валера. — Значит, там было что-то такое, что преступники не хотели, чтобы оно было заснято. Павлик пожал плечами, считая нас не иначе как недоумками. Слышно было, как он бормотал себе под нос: «Да ну, не было там ничего особенного. Цех как цех…»
— А ты только в цеху снимал? — вдруг спросил Валера Гурьев.
— Почему? Нет, — Павлик пожал плечами. — Что я там, в цеху, снимать буду? Как этот тип с Леркой заигрывает? Я вышел во двор, в смысле, через другую дверь, не ту, через которую мы зашли.
— Постой, какую дверь? — не поняла я. — Там больше никаких дверей не было!
— Да была дверь, — возразил невозмутимо Павлик. — Я сам-то чисто случайно на нее наткнулся. Как раз мужик какой-то
— И ты попер туда?
— Ну, ясное дело, — Павлик хмуро кивнул.
— Ну? — спросил настороженно Валера Гурьев. — А там что?
— Да ничего! — Павлик снова недоумевающе пожал плечами. — Какие-то цистерны с нефтью разгружались.
— Цистерны? — переспросила я. — Их было сколько, восемь?
— Я их что, считал? — спросил Павлик весьма агрессивно. — Довольно длинный был состав, все, что я помню.
— И долго ты его снимал? — поинтересовался Гурьев.
— Ну да, — кивнул Павлик. — Там как раз один рабочий по цистернам лазил, ругался страшно, а я его снимал.
— Ругался? Почему ругался?
— Потому что в нефти перемазался как свинья, — Павлик ухмыльнулся.
— В нефти перемазался? — удивилась я. — Он что, внутрь самих цистерн забирался?
— Конечно, внутрь, — Павлик снова довольно ухмыльнулся. — Залезет, спрыгнет в эту дырку, а там же, наверное, скользко из-за нефти, так он как поскользнется и шлепнется с грохотом на стальной пол! Ну, и пошел чесать трехэтажно! А цистерна-то стальная, слышно через стенки хорошо, только немного гулко, как через очень большой рупор. Умора! Представляете, стоит ряд цистерн, никого вокруг нет, только мат слышен. Я специально снимал, хотел вам показать. Думаю, вы бы лежали от смеха!
Мы переглянулись, однако вовсе не столь весело.
— И долго он так лазил? — спросил Валера Гурьев.
— Долго, — кивнул Павлик. — Наверное, в каждую цистерну залезал. Я-то до конца не мог снимать, ко мне этот тип подошел, говорит: «Пойдемте, там вас банкет ждет».
Я кивнула. Конечно, Щеглов был поблизости и старался держать ситуацию под контролем.
— А зачем же он лазил по цистернам, ты не понял? — спросил Гурьев.
— Вроде как выгружал оттуда что-то, — сказал Павлик. — Он ругался, говорил, трудно было в одной цистерне все сложить, надо обязательно в каждую сунуть.
— Сам себе, что ли, он это говорил? — поинтересовался Валера Гурьев.
— Ну а почему нет? — Павлик ухмыльнулся. — Матерился он точно не для чужих ушей, а вполне от души.
— Павлик, а ты не рассмотрел, что именно он доставал из нефтяных цистерн? — спросила я. — Хотя бы на что это было похоже?
— На мешки это было похоже, — отвечал Павлик.
— Большие мешки?
— Ну да, обычные мешки, в каких сахар или муку возят. — Павлик, казалось, немного удивлялся настойчивости наших расспросов.
— Что, белые мешки? — спросил Валера.
— Должны быть белые, — усмехнулся Павлик. — Когда он их вытаскивал, они скорее были черно-коричневые, все в нефтяных разводах.
— Ах, ну да, — сказала я со вздохом. — Они же были в нефти.
— Ну а что потом? — спросил Валера. — Я не пойму, с чем эти мешки-то оказались?
— А я знаю? — Павлик пожал плечами. — Какая-то коричневая труха… На молотое сено похожая..
— Молотое сено? — задумчиво переспросил Валерий, откидываясь на спинку стула. — Вряд ли молотое сено стали бы возить таким способом!