Самый крупный экспонат
Шрифт:
И пока правая рука Дена производила завораживающие робота манипуляции, левая - резко ударила по кнопке экстренной блокировки, которая у всех серийных андроидов находилась в подвздошной впадине. Оставалось только найти шов и войти в прямой контакт с биоэлектронным мозгом, что Ден и сделал, произведя операцию, сходную с анатомической.
– Вы произвели нападение на человекообразное существо, находящееся при исполнении своих служебных обязанностей, - заговорил администратор неожиданно писклявым голосом.
– Указанное деяние влечет за собой уголовную ответственность по статье...
–
Андроид дернулся и замер. Вероятно сработала линия логической защиты: он должен был повиноваться владельцу номера-кода.
– В противном случае я лишу тебя мозга, - с угрозой рявкнул Ден, полагая, что требования самосохранения возобладают. И оказался прав.
– 16-Т49 "Н".
– 16-149 "Н", мне необходимо наружу. Ты выведешь меня.
– Невозможно, - ответил робот.
– Я хочу поговорить с кем-нибудь из землян.
– Невозможно.
Ден вспомнил Элизабет и гвоздь, торчащий из ее туфельки.
– Какой номер нашей стюардессы?
– 17-382 "О".
– Как мне устроиться на работу? Какие профессии требуются на Земле?
Робот этого не знал. Лгать он не мог, и Ден нейтрализовав его, отправился на поиски выхода Однако первый этаж был наглухо изолирован от всего внешнего мира, а шлюзовая камера для приема транспорта была снабжена до того совершенными киберзапорами и средствами слежения, что Ден побоялся рисковать. Отчего-то у него из ума не выходил разговор, который состоялся вчерашним вечером.
– Послушайте, вы.., человек из Саннио! Как вас? Денис Смирнофф. прекратите буйствовать!
Ден поглядел на запястье. Из браслета индивидуальной связи на него глядело рассерженное лицо Арвина Эйля.
– Вы совершенно напрасно ломаете наше оборудование!
– с упреком сказал инспектор.
– У вас все равно ничего не получится. Вам не удастся выйти наружу. У нас уже бывали подобные прецеденты - и все они кончались неудачно для дезертиров.
– Я не дезертир.
– негромко сказал Ден.
– Я искатель. Я слишком долго искал свою мечту. И наконец-то нашел ее. Почему же вы не разрешаете мне прикоснуться к ней, потрогать, попробовать, ощутить ее? Разве я сделаю что-нибудь плохое? Ведь я не собираюсь ничего ломать, портить, я не думаю никого убивать... Мне хочется просто... сделать один глоток земного воздуха, прикоснуться руками к земле, породившей наш мир, изведать вкус настоящей морской воды, не той, которой наполняют бассейны в соляриях, а той, что плещется в океане. Разве в этом есть что-то постыдное? И не надо лгать, что я кого-то могу заразить. Вы ведь не поэтому так тщательно скрываетесь от нас?
Инспектор хмурился.
– Да, не поэтому, - неохотно согласился он.
– Но все равно, ваши желания невыполнимы. Планета, на которой вы сейчас находитесь, - это планета-музей, планета-выставка. Она предназначена для осмотра, но не для какой-либо экономической или хозяйственной деятельности.
– Чем же занимаются земляне?
– Ничем. Свою роль прародины нашей цивилизации Земля уже исполнила. Оставьте же ее в покое...
– Ден выключил браслет и двинулся дальше.
Он вышел из лифта на девяносто восьмом этаже и поднялся еще на два этажа
Ден прошел еще несколько сот метров по этажу, заглядывая в двери. Большинство помещений пустовало. В двух или трех сноровисто и размеренно работали кибернетические портные и прачки. Несколько помещений было заполнено приборами непонятного назначения.
Наконец ему повезло. В одном из залов он обнаружил гравилет с раскрытой задней стенкой кузова.
Два погрузчика вынимали из него контейнеры с продуктами и ставили их на ленту транспортера, которая уходила под пол. Дверь в кабину пилота была тщательно заварена. Оставался один путь.
Ден выждал, пока последний контейнер не вылез из нутра гравилета и вскочил вовнутрь. Но и изнутри дверь рубки пилота была заперта. Меньше всего Дену улыбалось стать пленником на автоуправляемом гравилете. Он стал лихорадочно искать, чем бы взломать замок.
В это время за его спиной раздался грохот. Это роботы стали грузить ржавые, источающие невыносимое зловоние баки.
– Не хватало только захлебнуться в чужом дерьме...
– пробормотал Ден и, отодрав свисающий с потолка поручень, с размаху ударил по дверной ручке. Ручка отвалилась. Несмотря на все его усилия, дверь не поддавалась.
Баки грузились один за другим, с убийственной монотонностью они проталкивались в помещение, с каждой минутой оставляя все меньше и меньше свободного пространства. Теперь уже при всем своем желании Ден не смог бы выбраться из гравилета.
В отчаянии он опустился на небольшую скамеечку в углу и вдруг его осенило. Все машины были типовые.
И точно в таких же скамеечках находилось противопожарное оборудование пассажирских гравилетов. Он сорвал пломбу, откинул сиденье и среди складных ведер и огнетушителей обнаружил превосходный маленький ломик.
Когда он взломал дверь, погрузка уже закончилась.
Впереди загорелись три зеленых огня. Гравилет медленно двинулся вперед и, въехав в соседнее помещение, остановился.
Застучали насосы, выкачивая воздух.
– Чистоплюи!
– разозлился Ден.
– Даже для грузовиков шлюзы устроили!
Из раскрытых дверей хлынули потоки солнечных лучей, и гравилет воспарил в небесную синеву. Тогда привычными движениями Ден перевел машину на ручное управление и повел ее по обычному экскурсионному маршруту, сообразуясь с прихваченной из номера картой.
– Послушайте, штурман, - резкий хрипловатый голос на этот раз раздался из динамика, установленного на потолке кабины.
– Вы напрасно не хотели дослушать меня до конца. Впрочем, тогда я все равно не мог сказать вам всей правды. Но теперь... раз уж вы сами все увидели, слушайте до конца...
Песок... песок... Буйные ветры закручивали его серыми смерчами, которые взвивались ввысь и вновь опадали. Вокруг него на тысячи тысяч миль раскинулись однообразные желтовато-серые барханы, порой разрываемые каменистыми плоскогорьями и скалистыми хребтами. А голос все говорил и говорил, угрюмо-монотонный, он иногда доходил до истерического визга, срывался на крик и вновь утихал, будто читая отходную чьим-то стародавним замыслам и устремлениям.