Самый лучший день
Шрифт:
— Конечно, хорошо. Я немедленно назначу Энди Пула на свои проекты и заменю Кэролайн Фишер. Он отличный парень, на самом деле гораздо лучше справляется со своей работой, чем мисс Фишер. Может быть, ей понравится работать над техническими руководствами? Эти высокотехнологичные клиенты прекрасно работают с нашей молодежью. Вы должны перевести ее туда, — сказал я. — С моими клиентами все будет в порядке. Им понравится работать с Энди.
— Отлично. Так рада, что мы понимаем друг друга, — заявила Ребекка. — Это ваше первое и единственное предупреждение, мистер Стром. Как вы знаете, у нас действует политика нулевой терпимости в отношении дискриминации по признаку пола и сексуальных домогательств. Вы являетесь директором этой компании,
Ребекка встала и положила обе руки поверх моей папки. Она уставилась на меня сквозь свои нелепые очки. И продолжила:
— Но уверяю вас, я знаю, что доказательства есть. Если вы подойдете к ней, будете угрожать, звонить или иным образом просто заставите ее провести плохой день в офисе из-за ваших действий, ваша карьера закончится здесь. Понятно?
Я понял, что до этого момента мне никогда не угрожала женщина. У меня появилось новое чувство внутри, и у меня не было для него названия. Внезапно я почувствовал клаустрофобию. У задней стены ее кабинета было слишком много растений в горшках, и запах был отвратительным, как в заплесневелых джунглях. Растения казались поникшими либо от недостатка солнечного света, либо от переувлажнения, либо от чистой скуки. В остальном ее кабинет остался без украшений. Стены были белыми, полки пустыми, за исключением нескольких книг о кадровой политике и процедурах. Скучные руководства для скучных людей, следующих правилам, таких как она. Все в Ребекке Мор было поникшим, затхлым и раздражающим. Мне не терпелось поскорее покончить с ней. И она ждала моего ответа.
— Понятно, Ребекка, — сказал я, вставая и слегка наклоняясь к ней над ее столом. Она вздрогнула и отступила назад, наткнувшись на свой стул, который врезался в дерево в горшке. Лист пробрался сквозь ее волосы, и это меня обрадовало. Я произнес ее имя так, словно оно было ядовитым. Ядом, от одного присутствия которого у меня во рту язык становился разбухшим. А потом я повернулся и вышел из ее кабинета, не ожидая, что меня снова вызовут туда всего три коротких месяца спустя.
Я сказал себе, что больше не буду помогать Кэролайн Фишер. Действительно, жаль, после всего, что я для нее сделал. После всего, над чем мы работали вместе. Я также напомнил себе, что в агентство потянутся и другие молодые женщины, что у меня замечательная жена, блестящая жизнь и двое сыновей, которых все называли самыми красивыми мальчиками. И, конечно, всегда будет кто-то новый на стороне, кто-то вроде Гретхен, молодой женщины, которая просто пересечет мой путь в нужное время. Хотя я еще не встречался с ней, я знал, что она где-то там. Всегда существовали девушки вроде Гретхен. Я имею в виду, посмотрите на меня. Женщины любят меня, почти все женщины. Но Кэролайн? Она даже ни разу не дала — такая динамщица. Кому нужна Кэролайн Фишер?
Миа прерывает мои размышления.
— Извини меня. Мне нужно попудрить носик.
Конечно, я встаю, когда она отодвигает свой стул от стола. Официант, однако, оказывается быстрее меня и отодвигает для нее стул. Она мило улыбается ему, прежде чем отойти от стола, шелк ее платья цвета шампанского сияет в свете свечей. Я наблюдаю за официантом, как он складывает салфетку и кладет ее на стол, как будто ее там никогда и не было. Он полностью игнорирует меня. Ну и прекрасно. Мои мысли где-то далеко.
Глава 14
20-45.
Оказывается, мне действительно нужна была Кэролайн Фишер.
Это моя вина, знаю. Но я подумал, что, если бы мы могли просто поговорить еще раз, она бы поняла, чего ей не хватает. Прошло более двух месяцев без контакта и два долгих месяца, пока я осторожничал. Или, точнее, два месяца провел в полной боевой
Что касается Кэролайн, то, если бы я увидел, как она идет по коридору, нырнул бы в чей-нибудь кабинет прежде, чем она смогла бы меня заметить. Энди взялся за все ее проекты, и переход прошел гладко. Новый кабинет Кэролайн находился на другом этаже здания. Она занималась нашим автомобильными заказчиками со старшим менеджером по работе с клиентами, женщиной по имени Джуди. Прекрасно.
Но по какой-то причине я не мог выкинуть из головы Кэролайн. Например, не мог удержаться от того, чтобы украдкой не взглянуть на нее, когда она каждое утро входила в офис со стоянки. Это было то, чего я ждал с нетерпением, момент, который лелеял, мельком увидев Кэролайн, выходящую из своей машины, выглядящую очаровательно. В этот особенный ноябрьский день в воздухе было прохладно, а до Дня благодарения оставалась всего неделя. Каким-то образом мы оказались наедине в одном лифте. Клянусь, я этого не планировал. Это просто случилось. Интуитивная прозорливость. На ней было облегающее темно-синее трикотажное платье и кожаные ботинки на высоком каблуке, и от нее пахло абрикосами. Она попыталась выйти из лифта, когда заметила меня, но было слишком поздно, и двери закрылись.
— Привет, Кэролайн. — Дружеское, ничем не угрожающее приветствие, но, признаюсь, мой голос был хриплым от желания.
— Пол, — кивнула она, но продолжала смотреть на двери, словно желая, чтобы они открылись.
— Рад тебя видеть, давненько этого не случалось, — сказал я.
Кэролайн не отрывала взгляда от закрытых дверей лифта.
— Да, это так.
— Выпьем сегодня вечером, в память о старых временах? — Это все. Я уверяю. Я мог бы добавить: «Ты выглядишь потрясающе» или «Боже, я скучаю по тебе», но на самом деле это все.
Она повернула голову и посмотрела на меня так, словно у меня выросли рога. Ее лицо было белым, глаза широко раскрыты, как будто она боялась, что конечно, смешно. Как она могла меня бояться?
— Ты невероятен. Ты болен. Ты действительно болен, — проговорила она, и как только Кэролайн вышла из лифта, я понял, что попал в беду.
Ребекке потребовалась целая неделя, чтобы вызвать меня в свое логово, похожее на джунгли, в тот последний раз, вот почему семь дней я убеждал себя, что Томпсон или Пейн спасли меня. Мы были старыми добрыми мальчиками. Мы делали то, что делали, и получили пощечину. Именно так я и думал. В конце концов, я ничего не получал больше двух месяцев, Миа права.
Ребекка погладила толстый зеленый лист на одном из своих растений и ухмыльнулась, когда я подошел к ее столу. Она победила, и знала это.
— Мистер Стром. Присаживайтесь.
Я закрыл за собой дверь, но она тут же открылась снова. Позади меня появился коренастый невысокий парень, одетый в полицейскую форму, взятую напрокат.
— Вы, должно быть, шутите надо мной, — возмутился я.
— Могу заверить вас, что это не шутка, мистер Стром. Все кончено. Вы уволены. Ваши вещи будут отправлены на ваш домашний адрес. Партнеры великодушно дали вам выходное пособие на два месяца, хотя я рекомендовала не делать этого, учитывая тяжесть ваших проступков.
Ребекке это нравилось. Мне нет.
— Проступки. Действительно? Я был преданным сотрудником, я сделал это место таким, какое оно есть.
— Мы здесь закончили. Пожалуйста, проводите его. — Ребекка улыбнулась натянутой улыбкой. Я почувствовал, как сильная рука тупицы обхватила мою руку.
Я стряхнул ее.
— Большая ошибка, Ребекка, — сказал я и вышел за дверь, высоко подняв голову, с улыбкой на лице, пока не добралась до своей машины. Внутри «Флекса» я начал формулировать свой план.