Самый лучший коммунист 2
Шрифт:
Мы пару месяцев к чемпионату готовились — смотрели сделанные туристическими группами и общедоступные записи боев соперников. Я просчитывал паттерны и указывал ошибки, Артем — запоминал и отрабатывал стратегию под руководством тренера. Всю сборную так готовить несправедливо по отношению к гостям и даже политически вредно: кровавые совки специально привезли слабаков.
— Левой, ага! — ухмыльнулся Артем.
— Левой всегда надо! — не обиделся Вовка и, не без сомнений в победе Артема покосившись на соперника, спросил. — А почему он — португалец?
Ринг тем временем обходил длиннющий и качественно откормленный негр, длина
— Живое воплощение тяжелого колониального наследия! — авторитетно пояснил Артем. — Предки Гонсало происходят из прибрежного африканского племени, которое богатело на отлавливании и продаже в рабство негров из других племен. Дела шли хорошо, поэтому предкам Гонсало удалось перебраться в Португалию и купить там пяток кораблей, пригодных для перевозки негров в Америку.
— Правда? — охренел Вовка.
— Нет конечно! — хохотнул я. — Но кушал этот «португалец» неплохо.
— Артем не хуже, — подколол сына товароведа рыжий и приложил уважаемых союзников по соцблоку — Мухлежники!
— Времена такие, — развел я руками. — Рожа пофигу, главное — паспорт.
Поржали, тренер заткнул Артема каппой, и соперники сошлись, выразив спортивное уважение столкновением перчаток. Короткий инструктаж от рефери, рев трибун, гонг! Артем принялся кружить вокруг негра, выкидывая прямо-вверх, в блестящую белками глаз, голову левые джебы и уворачиваясь от контратак, которые только лишали лицо Гонсало защиты, из-за чего левый джеб время от времени попадал в черное пятно.
— Игнатьев бьет левой… снова левой… левой… Гонсало пробует крюк, получает левой. Левой… — монотонно бубнил комментатор.
Вовка выглядел довольным — работает совет!
По истечении трех минут «португалец» немного покачивался и покрылся потом. Пропотел и Артем — девяносто семь динамично двигающихся килограммов мышц все-таки! Опустившись на выставленный мной табурет, сын товароведа выплюнул каппу и хохотнул:
— И вправду необучаемый!
— Дыши! — одернул его тренер. — Держи концентрацию!
— Лучше держи, — одобрил опытный диванный боксер Вовка. — Одну плюху от этой обезьяны пропустишь, и плакал финал.
— Разговоры с националистическим душком, товарищ младший сержант, — осудил охранник дядя Женя.
«Девятка» — моя зловещая и зубастая тень!
— Виноват, товарищ капитан!
Под конец перерыва я выдал напутствие:
— Урон копится, жалко мозги Гонсало.
— Проявим гуманизм, — согласился Артем и закусил каппу.
Гонг. Выждав пяток секунд — чтобы не было критики, мол, не дал сопернику времени собраться — сын товароведа выкинул левую обманку и отправил португальца в нокаут правым боковым.
— Надо было левой! — недовольно поморщился Вовка.
Глава 20
— Игнатьев снова пытается достать левой… Попадает левой… Правый в корпус… Левой… Нокаут!!!
Трибуны «Лужников» торжествующе взревели, радуясь победе соотечественника над представителем дружественного испанского народа. Над негром.
Артему обработали рассечения — соперник был реально сильным, это же финал — воткнули в разбитый нос тампоны, он обнялся в приведенным в чувства нашатырем
Сыну товароведа теперь обломится титул МСМК, «трешечка» в Москве и машина марки «Жигули». Такой же пакет бонусов — те, у кого все вышеперечисленное уже есть, будут довольствоваться денежной премией — получат и остальные призеры с поправкой на занятое место.
Много медалей ушло социалистической Европе, в основном — старожилам соцблока, где спортивная структура, как и у нас, позволяет выращивать настоящих монстров. Азии пришлось довольствоваться меньшим — массовые вспышки голода там забороть окончательно удалось всего год назад, а спорт, пусть во многих своих проявлениях и не требует вложений, но на высоком, международно-соревновательном уровне сильно зависит от уровня жизни в стране. Когда все хорошо питаются, банально расширяется выборка, позволяя количеству перетечь в качество.
Наши спортсмены несколько опечалены — без основного соперника в лице США конкурентность соревнований совсем не та. Придется это терпеть — к следующим, намеченным на 78 год соревнованиям, проводить которые готовится Китай, дружественные нам страны подтянутся и составят конкуренцию покруче. Не Артему — он к тем годам как раз на пик формы выйдет, у тяжеловесов он как правило в районе «тридцатника» и наступает. Эх, жалко — я его планировал в Лас-Вегас возить, драться за странные деньги на правах первого Советского коммерчески ориентированного (то есть «профессионального») боксера. Нет в жизни счастья! Хотелок-то ой как много, но по ним как раз можно оценить реальное положение дел. Если печаль вызывает такая вещь как «друга не пускают драться в казино за миллионы долларов», значит проблем-то у меня и нет!
Поразительно — с «попадания» и пятилетка-то едва-едва пройти успела, а я наворотил такого, что весь мир перетряхнул. До победы мирового социализма — рукой подать, лет двадцать-тридцать и потом еще десяток на «доесть» очаги напряжения и сделать так, чтобы резали друг друга народы по минимуму. Совсем без резни нельзя — регионы развиты неравномерно, и никто не питает иллюзий насчет будущих проблем и чистосердечному, продиктованному исключительно глупостью без всякой помощи со стороны, сопротивлению приходу социализма силами отдельных, непривычных к такому регионов. Регионов, где очень удачно нет ядерного оружия, а значит постепенно они будут приведены к покорности. Дальше — по старой схеме: школа, поликлиника, ПТУ, заводы, и за три-четыре поколения все «пережитки» смоет нафиг.
Артем договорил, мы похлопали, и я повернулся к сидящей рядом со мной Виталине:
— Дорогая, у нас сегодня очень особенный день.
— Я тоже рада, что твой протеже не подвел, — улыбнулась она.
Не понимает.
— У нас особенный день, — повторил я.
На лице жены появилась заинтересованность, она погладила едва наметившийся животик и фыркнула:
— Два месяца назад уже был «особенный».
Осторожно надеюсь на лапочку-дочку.
— Это был по-другому «особенный», — покачал я головой. — Сегодня, спустя много таких интересных лет, мы поставим жирную точку в нашей последней оставшейся без внимания папочке — в «Рыбном деле».