Самый лучший комсомолец. Том пятый
Шрифт:
— Могу ли я предложить вам чаю? — спросил Нисимура-сенсей.
— К сожалению, мне запретили питаться непроверенной едой, — с грустной улыбкой отказался я. — Уверен, что никто в «Shueishа» не желает мне зла, но правила нужно соблюдать.
— Верно! — излишне-нервно подтвердил он. — Вы не против записи, Ткачёв-сенсей? — указал на стоящий на столе бобинный рекордер.
— Совсем не против, — одобрил я.
— Извините, нужно проверить, — влез дядя Илья.
— Да, конечно, прошу вас, — подпрыгнув от неожиданности, поклонился
КГБшники повертели рекордер:
— Все в порядке.
Бедолага-Шигео воткнул вилку в розетку и спросил:
— Итак, Ткачев-сенсей, как вам пришла в голову идея необычного мира «Наруто»?
— Я уже довольно давно увлекаюсь японской культурой и учу ваш язык, — ответил я заготовкой. — Со временем я заметил, что реальные факты о вашей древней стране совершенно чудесным образом сливаются с мифами о ней же. Разумеется, будучи материалистом, в существование ками и ёкаев я не верю — приношу свои извинения тем, кого могут задеть эти слова. Уверяю вас, я ни в коем случае не хотел никого обидеть, а тем более — оскорбить.
— От лица наших читателей позволю себе заверить вас, что переживать не о чем, — утешил меня интервьюер.
— Спасибо, Нисимура-сенсей. К чему я это все — отделив мифическую составляющую вашей культуры от реальности, мы с замечательными художницами Надей Рушевой и Таней Богдановой попытались создать мир, скажем так, «легендарной древней Японии», в которой ёкаев, ками, ниндзя и прочего интересного хоть отбавляй. Прозвучит нескромно, но, судя по рейтингу популярности, который «Наруто» возглавляет уже почти полгода, у нас получилось неплохо.
— А как… — начал было задавать Нисимура следующий вопрос, но тут розетка с тихим печальным потрескиванием выпустила дымок.
— Эвакуация-3! — в полном соответствии с должностной инструкцией скомандовал дядя Илья, и дядя Вадим кинулся надевать мне на лицо респиратор.
Не менее полно инструкцию соблюдала и Виталина, одним прыжком оказавшаяся рядом со столом. Наклонившись, она коротким ударом в челюсть нокаутировала бедолагу-редактора, тем самым купировав потенциальную угрозу — к этому времени дядя Илья уже тащил меня подальше из кабинета.
— Помогите сенсею! — попросил я нашедшихся в кабинете японских копов, даже не пытаясь вмешиваться в происходящее — «дяди» себе не враги, поэтому всесокрушающий маховик эвакуации уже не остановить.
Парочка «коридорных» копов и наши (для наблюдения и мешать уничтожать улики) вошли в кабинет, а меня бравая Госбезопасность потащила к лестнице.
— Вы же понимаете, товарищи, что розетку просто закоротило? — спросил я охрану.
— А вот х*й его знает, — ответил дядя Илья и сообщил открывшему для нас дверь на лестницу коллеге. — Эвакуация-3!
— Принял! — отчитался тот и побежал вперед, нести благую весть остальным.
— Может там капсула с ядовитым газом, которая вот так вот активируется? — спросил дядя Илья.
— Тоже верно, — вздохнул я, сняв респиратор. —
— А нас за твой бег потом со службы попрут, — напомнил дядя Илья.
— Ё*аные загранки! — взгрустнул я.
Уронив бегущим в авангарде дядей Антоном неудачно подвернувшегося работника издательства, мы выбежали в фойе, где наши и местные уже сформировали живой коридор до машины. Дисциплина!
— Гоменасай, — успел я извиниться перед собирающим разлетевшиеся при столкновении листочки аборигеном.
Лимузин тронулся с пробуксовкой, и, следуя за очищающей нам путь ревущей сиреной полицейской машиной, мы полетели к посольству.
— Когда вернемся, придется кланяться и извиняться, — продолжил грустить я.
Раздался душераздирающий скрежет, нас тряхнуло.
— Иванов, мать твою! — рявкнул дядя Илья. — Не дрова везешь!
— Виноват, поцарапал чуть-чуть. Но не кошку же давить! — жалобно ответил водитель.
— Какой вы хороший человек, дядь Вась, — умилился я. — Если вас за царапину уволят, я вас на хорошую работу устрою на Дальнем Востоке.
— Хрен ему, пусть до пенсии работает! — злорадно ответил дядя Вадим.
Поржали, вымещая легкий стресс, и дядя Илья выдал должностные инструкции:
— Антон никого с ног не сбивал — тот япошка упал сам. Это если он нажалуется.
— Не нажалуется, — гоготнул я. — Японец же.
— Когда мы вернемся, он будет кланяться ниже всех за то, что помешал эвакуации, — поддакнула Виталина.
Поклоны начались еще у посольства — неведомо как Эйдзи-доно добрался сюда раньше нас. Увы, ответить тем же не удалось — меня протащили мимо его низко опущенной плешивой макушки.
— Простите за это чудовищное недоразумение! — с отчаянием в голосе выпалил он нам в спины.
— Простите за это недоразумение и нас! — не удержавшись, проорал я в ответ.
Посольство стояло на ушах — на территории занимали позиции товарищи с «Калашниковыми», окна первого этажа закрывали ставнями, чтобы было удобнее держать оборону. Меня благополучно занесли в глубины подвала и спрятали в оснащенную кроватью, сантехникой и ящиком советской тушенки комнату, оставили с Виталиной и попросили закрыться изнутри при помощи вентиля на бронедвери.
— Жесть! — оценил я степень паранойи.
— А консервного ножа нет! — оценила Вилка степень бардака.
— Минут на пятнадцать, наверно, — сев на кровать, предположил я.
— Где-то так, — опустилась рядом девушка.
И мы принялись убивать время привычным способом.
А вот и стук в дверь.
— Пароль?
— Клавдий Август-младший, — правильно ответил посол.
Я открыл и спросил:
— Можно возвращаться на интервью?
— Это было бы лучшим вариантом, — одобрил Олег Александрович. — Твоя охрана все сделала правильно, но опасности там не было — простое замыкание, и наши японские партнеры сильно о нем жалеют.