Самый лучший комсомолец. Том седьмой
Шрифт:
— Кто?
— Извините, я под очень большим количеством подписок, — покачал я головой. — Да и зачем вам?
— Незачем, — подумав, согласился Андрей Андреевич.
Выпив через край тарелки остатки том-яма, я предложил:
— Идемте?
— Идем!
На студии Вознесенский, который, как оказалось, знает ноты и активно пользовался оставленным ему планом оперы и аранжировками, напел под рояль «Я тебя никогда не забуду».
— Страшной силы вещь! — сымитировал я радость.
Потому что по-другому получиться и не могло.
— Шлягер! — важно кивнул поэт.
— Успех неминуем, — подытожил я, посмотрел на часы. — Пойдемте.
— А что читать? — спросил он по пути в павильон для съемок телеконцерта.
—
Ввалившись внутрь под ржач Вознесенского, прошлись через набитый комсомольцами зрительный зал, пожимая руки и иногда обнимаясь. Музыканты уже на сцене, куда забрались и мы.
— Концепцию передачи знаете? — спросил я Андрея Андреевича.
— Смотрел, — кивнул он.
— Я вас представлю, выйдете из-за кулис и прочитаете первое стихотворение. Дальше — по очереди.
— Понял, — кивнул он и ушел за кулисы.
Я подошел к микрофону:
— Мотор! Здравствуйте, товарищи!
Зал привычно ответил аплодисментами.
— С огромной радостью представляю вам своего сегодняшнего напарника, одного из лучших поэтов-«шестидесятников» и замечательного человека — встречайте, Андрей Андреевич Вознесенский!
Поэт вышел на сцену, поклонился, занял место у микрофона и объявил:
— Посвещается АТЕ-36–70, автомашине Олжаса Сулейманова, на которой мы попали в аварию. «2 секунды 20 июня 1970 г. в замедленном дубле».
Андрей Андреевич изобрел текстовое слоу-мо. Ну разве не гений?
Глава 15
Сидя в студии «Политинформации», я подводил итог стандартному рассказу об агрессивном американском империализме:
— Итак, считаем: Греция в 47-м году, Корея в 50-м, Иран в 53-м, Гватемала в 54-м, Египет в 56-м, Ливан и Китай в 58-м, Куба в 59-м и 61-м, Лаос, Бразилия, Вьетнам и Боливия в 64-м, Доминикана и Камбоджа в 65-м. Пятнадцать актов преступной, обоснованной исключительно желанием доминировать во всем мире, военной агрессии со времен Великой Отечественной войны. Сколько стран за это время подвергала военной агрессии Красная армия? Вопрос сугубо риторический, потому что ответом служит сияющий гуманизмом и миролюбием нолик. Ну а американские капиталисты, — пожал плечами. — Потерпев унизительное поражение во Вьетнаме и еще более унизительные неудачи в покушении на вашего покорного слугу, — скромная улыбка. — Будут вынуждены на какое-то время залечь на дно, позволив более здравомыслящим капиталистам — лучше эти кровопийцы от этого не становятся — начать разгребать чудовищные внутренние проблемы. В ближайшие годы, может даже десятилетия, они будут воздерживаться от прямой военной агрессии, имитируя очередную «разрядку». Обольщаться не надо — это просто тактическая пауза, от которой и они, и мы возьмем все возможное. Другого выбора, кроме как улыбаться нашим врагам, у нас нет, но обманываться нельзя — рано или поздно Холодная война выйдет на новый виток напряженности. Очень грустно, но я рекомендую держать это в голове, товарищи. За фальшивыми улыбками прячется хищный оскал — капиталисты не меняются, но иногда им приходится умерять аппетиты ради сохранения власти и капиталов. Сохраняйте чистоту понимания, товарищи, до новых встреч! Стоп!
Выбравшись из-за стола, потянулся, сошел с подиума, поблагодарил съемочную группу за работу, надел пальто и шапку и вышел под зимнее солнышко, направившись к выходу со студии.
Январь доживал последние дни. Вознесенский с женой убыли в Москву вчера вечером, с ними отправились готовая опера и бобина с битами для Андрея Андреевича. Кое-что он уже насочинял, и мне жутко интересно посмотреть на итоговый результат. Следом ведь неминуемо потянутся другие, и русский рэп в этой версии реальности станет благородным, очень высокохудожественным и одобряемым жанром. Кандидатуру лучше Вознесенского, пожалуй, не найти — его стихи изначально ориентированы на чтение вслух, он прекрасно играет
Британия успокоилась за пару недель — пролетариям ожидаемо кинули подачку в виде повышения зарплат и ряда социальных льгот, и этим они удовлетворились. Двести фунтов теперь шахтерский «мрот», это ли не победа над капитализмом? Все в паб, товарищи, как следует отметим это дело и будем эксплуатироваться дальше! Через пару лет, когда инфляция догонит подросшие доходы, пролетарии снова побухтят, получат двадцать фунтов к мроту и разойдутся. И так — до победы социализма во всем мире.
Еще у меня появился друг по переписке. Не абы какой, а сам товарищ Бяо — дедушка разрешил ему письмо написать и понеслась. Он у нас конфуцианец, а Конфуций торговлю любил, так что мы много рассуждаем на тему экономической модели. После Мао в китайских верхах осталось много радикалов, и тупо скопировать придуманное китайцами моей версии реальности товарищ Бяо не может, потому что нужно сначала укрепить вертикаль — в китайских условиях это займет лет десять, а пока мы с ним чиним китайское сельское хозяйство. Это попроще — три-четыре года потребуется, чтобы каждый китайский товарищ получал заслуженную миску вкусного риса.
Ну а пока китайские, корейские и вьетнамские дети получают двадцать тонн «кубинских» леденцов ежемесячно. Мало, но лучше делать мало, чем не делать вообще ничего. Второй леденцовый завод уже строится!
Ширится и «лагерное» движение — в пионерлагерях теперь очень много узкоглазых мордашек, и это — не в ущерб детям своим. Помимо новых санаториев — Оля на открытие своего съездила, песни пела и подарки раздавала, вернулась прямо довольная и затребовала у меня стройматериалы на постройку еще одного — масштабируем старые, пристраивая новые корпуса.
В магазинах крупных городов появились авокадо и киви, чуть в больших количествах — виноград и черника, а в алкогольных отделах иногда можно найти чилийское вино. Цены кусаются, но спрос стабильный — как минимум разок попробовать экзотику товарищи себе позволяют. Скоро подвезут и остальное. Президент Альенде радуется твердой валюте и всячески способствует расширению фруктовых плантаций — мы гарантированно купим всё! По этому поводу записали кулинарную передачу на тему: «Как готовить жирный авокадик», а участвовавший я немного поговорил о ценообразовании и дефиците:
— Рубль за фрукт — это дорого, товарищи, но авокадо приезжает к нам с другой половины земного шара. На данный момент я бы классифицировал его как «лакомство». Со временем, когда братские чилийский и Советский народы наладят логистические цепочки и нарастят объемы торговли, цена снизится, как и «дефицитность» чилийских товаров. На низкую доступность чилийских фруктов и ягод так же влияет тот факт, что семьдесят процентов поставок распределяется по пионерским лагерям и санаториям. Дефицит — это ужасно, но сейчас, когда Партия и Правительство Союза успешно разобрались с доступностью товаров первой, второй и даже третьей необходимости, страна может его себе позволить. В конце концов, как говорил персонаж Аркадия Исааковича Райкина: «Пусть будет изобилие, пусть будет все! Но пусть чего-то не хватает!».
Этот монолог я еще года полтора назад «написал», так что разойтись по стране он успел.
— И напоследок небольшая цитата о том, как с дефицитом столкнулся Владимир Ильич Ленин: «Вообще покупать в Минусинске очень нелегко: выбор самый жалкий, магазины сельского типа (всякая всячина; товар приходит периодически, и я как раз попал в такое время, когда товар старый вышел, а новый еще не пришел), так что привыкшему к столичным магазинам трудновато искать в них. Впрочем, эти столичные привычки давно пора бросить: здесь они совсем не к месту и надо привыкать к местным. Я уже привык, кажется, достаточно, только вот насчет закупок все еще рассуждаю иногда по-питерски: стoит, дескать, зайти в лавку и взять…».