Самый неподходящий мужчина
Шрифт:
Дом и его владельцы пропали из виду, но Фитцроджер все время держался чуть впереди ее окошка, такой же великолепный верхом на лошади, как и со шпагой. Он взглянул искоса, поймал ее взгляд и улыбнулся. Она знала, что не должна, но все равно улыбнулась в ответ:
— Как здесь восхитительно тепло.
Дамарис повернулась и увидела, что Дженива Смит тоже отложила в сторону свою муфту, стянула перчатки и сняла манто.
— Просто роскошно, — согласилась Дамарис.
— Я приехала в Родгар-Эбби в другой карете и уверяю вас, что эта ей и в
— Я удивлена, что лорд Эшарт может себе это позволить. — Дамарис поморщилась, жалея, что не может забрать это замечание назад.
— Карету заказал его отец. Эшарт никогда ею не пользуется. Он предпочитает ездить в седле. Мне тоже нравится простая жизнь.
— Трудно поверить, что вы предпочитаете бедность.
— Вы сочтете меня глупой, но, по мне, лучше бы Эшарт был простым человеком!
Дамарис заколебалась, но затем честно сказала:— Да, ибо как он может быть им? Я имею в виду, вы же любите его таким, какой он есть и кто он есть. Если б он был простым человеком, то это был бы уже не он.
— Бог мой, вы правы. — Мисс Смит казалась потрясенной. Тем, что Дамарис Миддлтон могла сказать что-то проницательное? — В сущности, я знаю, что это так. Моя мама предупреждала меня никогда не выходить замуж за мужчину в надежде изменить его.
— Ну а моя матушка была более циничной. Она советовала никогда не верить слову мужчину, сказанному, когда он старается заташить тебя к алтарю. Или в постель.
— Она была мудрой женщиной, — заметила мисс Смит.
— Едва ли. Она вышла за моего отца.
— Он был жесток с ней?
Дамарис не хотелось говорить об этом, но она не знала, как уклониться от ответа.
— Только своим отсутствием.
— А-а... Как я слышала, он проводил большую часть времени на Востоке, наживая богатство. Как печально, что ваша мама не могла путешествовать вместе с ним.
Дамарис не была уверена, что у нее когда-либо был такой выбор, но сказала:
— Она была привязана к Уорксопу.
Мисс Смит ничего не ответила, но Дамарис и сама услышала, какой мрачной эпитафией это прозвучало. Ей придется сказать больше.
— Отец основал свое состояние на скромном мамином приданом. Она ожидала, что он вернется к ней, когда разбогатеет. Но он наносил лишь редкие и очень короткие визиты. Это разбило ей сердце.
— Должно быть, это было тяжело и для вас. Сочувствие задело Дамарис за живое.
— Хороший урок того, как тебя могут обмануть.
— Эшарт не обманывал вас.
— Он хладнокровно планировал жениться на мне ради денег.
— Как и вы собирались выйти за него ради титула. Дамарис резко втянула воздух. Но ведь это же правда. — Ладно, — сказала она. — Я была такой же расчетливой, как и он, и для нас обоих лучше, что мы избежали этого. — Самое время поставить в этом деле точку. — Я должна извиниться перед вами, мисс Смит.
Дженива Смит заморгала, затем схватила руку Дамарис:
— О нет, вас бесчестно ввели в заблуждение. Мне так жаль. Дамарис не знала, как реагировать на ее слова.
— Тогда, возможно, мы могли бы заключить мир. Мисс Смит стиснула ее руку.
— Если так, то прошу тебя, пожалуйста, называй меня Дженивой.
— Конечно. Как мило! — Дамарис улыбнулась. — Но только если ты будешь называть меня Дамарис.
— С удовольствием. Такое красивое имя. Дамарис высвободила руку.
— В переводе с греческого означает «телка». — Она тут же пожалела о своей резкости и, чтобы замять неловкость, отвернулась к окну.
— А... — заметила Дженива Смит. — Ты хочешь Фитцроджера.
Дамарис резко повернулась:
— Разумеется, нет!
— Почему? Он такой очаровашка. Ему нужно только какое-нибудь занятие. Он из тех, кто справляется со всем, за что бы ни взялся.
Упоминание о занятии напомнило Дамарис о том, что она должна вознаградить его. Сделав это, она избавится оттого воздействия, которое он на нее оказывает. Ей пришло в голову, что Дженива может знать о нем больше, чем она, и эта поездка дает возможность расспросить ее.
— Должно быть, у него есть семья, которая поможет ему устроиться, — закинула она пробный шар.
— Он, похоже, давно отдалился от них. Но это уважаемая семья. Кажется, из Херефордшира. И титул. Да. Виконт Лайден.
Виконт! Дамарис надеялась, что потрясение не отразилось у нее на лице. Она же пошутила, что выйдет за него, только если он виконт. — Его старший брат — носитель титула, — продолжала Дженива.
— Самый старший, полагаю. Октавиус означает восьмой ребенок.
Дженива задумалась:
— Да, едва ли он унаследует титул. Это такое непреодолимое препятствие?
Дамарис пожала плечами:
— Глупо выходить за человека скромного положения, когда мир полон прекрасных перспектив.
— Значит, Эшарт — глупец. У меня ничего нет.
— Он ценит твое обаяние и красоту. — Дамарис не хотела, чтобы это прозвучало язвительно, но боялась, что вышло именно так.
Дженива вскинула голову:
— Если лорд способен жениться ради обаяния и красоты, почему леди не может сделать то же самое? Особенно если она богата.
— Возможно, женщины более благоразумны. Красота и даже обаяние померкнут, а титул и положение останутся навсегда.
— И много ли счастья это принесло вдове, леди Эшарт?
Дамарис открыла рот от изумления. Когда она присовокупила это к словам Родгара о графе Феррерсе, все ее планы грозили рухнуть. Она отвернулась, но ее глазам вновь предстало соблазнительное зрелище Фитцроджера.
Она может его купить. Это правда. Разве он сам так не сказал?
— Более того, — пробормотала она, — почему женщины не могут поступать, как мужчины, и иметь супруга для одних целей и любовников для всего остального?