Самый опасный человек
Шрифт:
– Да что вы говорите? – Большакову сделалось грустно.
– Вел их на то задание лейтенант-коммандер… Черт, не могу вспомнить фамилию. По прозвищу Сказочник.
– Вот как. – Большаков тоже не мог вспомнить ту фамилию. А имя тут же всплыло в памяти: Ганс Христиан. Откуда и прозвище. Легенда военно-морского спецназа ЮАР. Поговаривали, что взрывы в порту у соседей – его работа. – Хреново.
– Целиком и полностью с вами согласен, – кивнул Бенедикт. – Лучше было бы вам прошлой ночью грохнуть кого-нибудь другого.
– Не повезло, – подвел итог Николай
– У вас будет возможность в этом убедиться. И сильно пожалеть о случившемся. – Помолчал. – И себя лично. Видите ли, в случае отказа от сотрудничества мы просто передадим вас бурам. А уж они-то…
Большаков против воли поежился. Наслышан был о нравах и обычаях белых африканцев.
– Ну, так что? Обещаю, мы сможем обставить все так, что на вас не упадет и тени подозрения. Вздумаете остаться, служите себе дальше, делайте карьеру, растите в званиях.
– А в один прекрасный день… – продолжил Большаков.
– Вполне возможно, – согласился англичанин. – Ладно, мы что-то увлеклись беседой. Ваше решение?
– На хрен, – вздохнул Николай. Если честно, ему было очень себя жалко. И вообще.
– Ну и дурак, – прозвучало в ответ откровенно. – Сейчас вас отведут на отдых. Там, – хмыкнул, – находится еще один пленный джентльмен. Посм'oтрите, что с ним сотворят завтра, глядишь, и передумаете.
Мулат ловко связал Большакову руки и выволок за шиворот наружу. Протащил его, повизгивающего от боли и припадающего сразу на обе ноги, к скудно освещенной палатке по соседству и пинком забросил вовнутрь.
– Добрый вечер, – прозвучало из темноты. – Проходите, располагайтесь.
И опять на классическом английском, как будто там находился еще один баронет из UK. В крайнем случае – диктор ВВС.
Глава тринадцатая
– Пусть будет таким, если вы настаиваете. – Николай со стоном опустился на колено и упал на землю. – Хотя лично я так не считаю.
– Русский? – прозвучало удивленно из темноты. – Очень интересно.
– Как это вы сразу догадались? Я вроде без флага и гимна.
– По вашему чудесному акценту, друг мой.
– Вы случайно не профессор филологии?
– Ничуть, – отозвался из темноты неизвестный. – Просто достаточно хорошо изучил варианты фонетики вероятного противника. Здорово, ревизионист!
Он перекатился поближе и оказался на свету. У Николая отвисла от удивления челюсть: спеленутый веревками, как кокон, маленький щуплый азиат.
Точнее, китаец. Большакова тоже чему-то когда-то неплохо обучали, сразу узнал.
Самый настоящий, что удивительно, изъясняющийся на безупречном классическом английском. В рваном обмундировании и очень неплохо избитый.
– Ni hao [6] , маоист, – буркнул он в ответ. – Какими судьбами?
– Побрали семнадцать, – пауза, – без четырех минут восемнадцать часов назад.
– Что-то не наблюдаю часов на стенах. Откуда такая точность во времени?
– А мне они и не нужны, – усмехнулся качественно разбитым
– Спасибо, – машинально отозвался старлей. – Я уже в курсе. Кстати, за что?
6
Здравствуй (кит.).
– За четверых убитых чернокожих.
– В бою?
– После того как меня захватили, – любезно пояснил азиат. – Их это настолько впечатлило, что пообещали нечто очень интересное.
– Извращенцы, – проворчал Большаков. – Нет, чтобы сразу.
– К утру должны прибыть сослуживцы убитых, они же – соплеменники.
– Теперь понятно.
– Нам придется провести некоторое время вместе. – Китаец еле слышно чихнул. – Извините. Так вот, предлагаю перейти на имена. Зовите меня Ван.
– Тогда меня – Вася.
– Очень приятно, Вася. Кстати, что у вас с ногой?
– Все в порядке. Симулировал на всякий случай.
– Второй вопрос: не надоело ли вам валяться спеленутым, как младенец?
– А вам? – в лучших традициях Жмеринки ответил Большаков.
– И мне. – Достал из-за спины якобы связанную руку и почесал нос, после чего вернул ее на прежнее место. – Внимание, – и откатился назад в темноту.
Полог палатки распахнулся. Высоченный, плечистый, стриженный почти наголо белый мужик внимательно осмотрелся и вышел. Большаков, к своему стыду, признал, что не услышал, как тот подходил. Видимо, слишком увлекся беседой.
– В следующий раз заглянет минут через пятьдесять, – донеслось из темноты. – Разгильдяи.
– Согласен, – признал Николай. – Еще вопросы?
– Вопрос последний: а не засиделись, в смысле, не залежались ли мы в гостях? Может, пора по домам?
– Я – только за.
Китаец возился с веревками на теле Большакова не намного дольше, чем здоровяк Билли, когда его связывал.
– Что теперь? – поинтересовался Николай, растирая затекшие конечности.
– Разрежем брезент, вон там, в углу, и двинемся.
– Чем, позвольте спросить? Вам что, сохранили меч?
– И без него справимся, – скупо улыбнулся как бы Ван. – Натяните брезент. Вот здесь, будьте так добры.
Крохотная ладошка прошла сквозь плотную материю, как иголка сквозь марлю.
– Ни хрена себе, – чуть слышно проговорил Николай.
По-русски.
Глава четырнадцатая
Часовой, тощий, среднего роста африканец, заслоняя ладонями от ветра огонек зажигалки, принялся, в нарушение устава караульной службы, раскуривать самокрутку. И тут же за это поплатился. Прыгнувший на него сзади Большаков самым решительным образом прервал столь вредный для здоровья процесс табакокурения. Заодно и вооружился: явно не родной АК-47, пара магазинов, старенький «Браунинг» и неожиданно отличный нож. Самый настоящий «Кабар» в потертых кожаных ножнах.