Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек
Шрифт:
– Извините, – пролепетала Соня, не ожидавшая такого напора. И вдруг вспомнила: не взяла номер мобильного. Вернуться? Нет, пришедшие пираты не подпустят близко. Кто они? Друзья с курсов? Друзья из старой школы? В любом случае их одиннадцатый так себя не повел бы. Они бы смотрели друг на друга, они равнялись бы на Тырина. Как солдатики из одной коробки.
Куда идти? Туда, обратно к своим? Или вернуться в палату, к чужим?
Из палаты потянулись недовольные больные. Два старичка выскреблись, подтягивая
– Тебе чего?
Лиса улыбалась. Дверной проем для нее был велик. Здесь можно было поставить три таких, как она.
– А я не к тебе, я к Тихону.
Лиса шевельнула бровями – изобразила удивление:
– Ну, заходи тогда.
Соня пошла, не понимая, зачем возвращается.
– Да не, все глупо, конечно, получилось, – громко, сквозь смех говорил Гладкий. – Там такая идиотская возня в этом классе! Надо было одного мальчика подвинуть. А то бы они меня сами затоптали. Все по законам социологии. Считайте, что практика у меня зачтена.
На мгновение Соня задохнулась, успела только пролепетать, обернувшись к Лисе, потому что больше на нее никто смотреть не спешил:
– Это неправда! – И к Тихону: – Неправда! Ты сам!
Черт! Тырин! Где твое красноречие? Почему ты не появляешься, как чертик из бутылки, и не спасаешь?
– Чего сам-то? – Гладкому было все равно, что его услышали. – Спроси у Макса. Его ваш фюрер подговаривал меня мячом сбить.
– Вау! – заулюлюкали парни.
– Вот это дела!
– Опа…
– Вот это поворот…
– Да мы их сами запинаем!
– Ну что, помогла тебе твоя новая школа? – Лиса снова легла животом на решетку кровати и для Сони объяснила: – Он к вам перевелся, потому что из вашей школы легче поступить туда, куда он хочет. Там у вас физик пробивной. И есть какая-то договоренность с факультетом. Но только физик из Тиши никакой. Он рвет в политику. Манипулятор из него знатный.
– Зачем же он от нас уходит? – Соня говорила, но не слышала своего голоса. Все звуки замирали в голове, словно разговор шел обменом мыслей.
– Экстерном все сдаст и будет потом отдельно с физиком заниматься.
– А я?
Она смотрела на Тихона, но он молчал. Мальчишки скакали перед его кроватью, скрипели старые доски пола.
– Тише, тише, – заглядывала в дверь нянечка.
Соня шевельнула губами, понимая, что так и не задала вопроса. Всего лишь подумала.
– Я скоро загляну к вам, – повернулся к ней Тихон и подмигнул. – Через неделю, наверное. Как только все оформлю.
– Ты обещал, что не уйдешь. – Себя стало нестерпимо жалко. До слез.
– Ну, извини, – хлопнул руками по одеялу Гладкий. – Так получилось.
Снова в голову полезло ненужное сейчас: «Так и не сказал, что любит».
Любит…
Лиса смеялась
Соня вышла в коридор. На драном диване сидела уставшая женщина.
– Мы не виноваты, – четко произнесла она.
– Иди, иди. – Тонкие пальцы поправили кудряшки.
И Соня пошла. Пошла, пошла, пошла. Она куда-то все шагала и шагала, с каждым шагом убеждая себя то в одном, то в другом. То чувствуя свое полное одиночество, то понимая, что никогда, начиная с пятого класса, не была одна. Она шагала мимо домов, мимо освещенных окон. Везде жили люди. Иные. А они были свои. Двенадцать человек всего. Это было мало, и это было много.
Вернулась домой, когда поняла, что замерзла, что без фонарей улица странно темная, что в воздухе пахнет близкими морозами.
– Ты где была?
Соня бросила сумку в коридоре, раскидала по полу сапоги и босиком пошла в комнату.
– Ты где была?
У мамы взволнованное лицо.
– Гуляла, – грустно ответила Соня и запоздало исправилась: – На курсах.
– На курсах тебя не было! Я смотрела тетради. Что это такое?
Трояк по английскому и незачет по химии.
Как там сказала Нинель Михайловна? Это октябрь, они еще не собрались.
– Ты в институт собираешься поступать? – рвалась в бой мама. – Что это за прогулки? Что это за истерики? Скоро конец триместра! О чем ты думаешь?
– У меня проблемы в школе, – прошептала Соня, понимая, что мама права, не о том она думает, не о том… Захотелось позвонить Тырину, чтобы пришел, чтобы решил эту проблему за нее. У него получилось бы. Он знает нужные слова.
– Кажется, ты решила променять учебу на мальчиков! А не рано ли?
И вечный ответ. Джульетта влюбилась в Ромео в четырнадцать, Дездемоне было восемнадцать… Или сколько там?
– Тихон с каната сорвался. Его в больницу отвезли.
– Ну и что? Ты тут при чем? При чем тут твои занятия?
Соня выпала из задумчивости. Что-то в маминых словах было неправильно. Как можно было сравнивать человеческую жизнь с учебой? Что бы сейчас на ее месте сказал Тырин?
– Или ты собираешься идти в ПТУ?
– Мама!
На большее слов не хватило. Соня проскочила мимо мамы и захлопнула дверь.
Все спуталось окончательно. Что надо делать и что она хочет делать? Кому все это надо? И что среди ее «хочу» достойно воплощения?
Ох, как же тяжело…
Она разбудила ноут, подождала, пока обновятся все программы, и вошла в соцсеть. Димочка обижался недолго. Объявление о встрече висело в статусе, в ящике ее ждало письмо. От Падалкина. От Томочки. От Макса и от Тырина.