Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек
Шрифт:
– И Сладкова готова?
Соня вздрогнула и по привычке, по въевшемуся под кожу обычаю, стала медленно подниматься. Сейчас она не была готова ни к чему.
– Она готова, – оценил общий обалдевший вид одноклассницы Славка.
– Цирк, – буркнул физик, дошагивая до стола. – То, что вы делаете, – чистой воды автократия, подчинение интересов большинства интересам одного.
– Это называется «демократическая система». – Славка насупился, стал тянуть вперед губы, изображая обиду.
– Это называется «тоталитаризм»,
– Кого это мы тут растворили? – зачем-то полез вперед Гера. – Нам все удобно!
– Конечно, удобно.
– Вы против коммунарской системы?
– Я против того, что происходит у вас в классе.
– У нас ничего не происходит, – вернулся к началу разговора Тырин. – Я это знаю.
– Раз ты все знаешь, скажи, кто брал проверочную, – поймал фюрера на слове Большой Брат.
– Я думаю, ее куда-то положили по ошибке, – заученно отозвался Тырин. – Человек ошибку исправил, но признаваться не хочет. И это правильно. Ругать могут.
– Кого?
– Того, кто взял!
– Ругать? – снова ухватился за слово физик. – Значит, это кто-то из вас.
– Почему из нас? Это мог сделать любой учитель. – Славка – само спокойствие. Позавидовать можно.
– Учителей за проступки не ругают! За проступки их наказывают, лишают премий. А ты сказал, что будут ругать.
– Я употребил неправильное слово, – нашелся Славка.
– Он-то тут при чем? – некстати влез Гера.
Физик внимательно посмотрел на Бородина и усмехнулся.
– Так… – подошел он к столу. – Интересно. Круговая порука. За одного отвечают все. И тебе это нравится?
Тырин качнулся. Казалось, он сейчас упадет на свое место, расплачется и во всем признается. Попросит прощения и помощи.
Но Славка чуть заметно шевельнул уголками губ. Легкая улыбка. Еле видная. Сколько в ней было торжества!
– К товарищам нельзя подходить с такой системой оценки: «Нравится – не нравится». Друга принимаешь таким, какой он есть, терпишь, если надо, и уступаешь. Вы этому нас учили все одиннадцать лет школы.
– Но, честное слово, мы не ожидали, что на таких посылах вырастет монстр, – развел руками физик и так громко перекатился с пятки на мысок, что Соня опять вздрогнула. – А мне что делать? – Большой Брат сдался. Это было видно по опущенным плечам, слышно по чуть хрипловатому голосу. Он устал. Славка в очередной раз вытащил класс из пропасти. Дальнейший разговор был уже чистой формальностью. – У нас две проверочные. Старая, которая неожиданно нашлась сегодня утром. И новая, за которой я сегодня же утром ездил в РОНО, потому что по почте нам посылать уже не рискуют.
Движением фокусника он провел руками над столом: на чисто убранном пространстве двумя белыми пятнами выделялись конверты. На случай, если кто-то еще не понял, что это такое, учитель постучал по столу пальцем, привлекая к конвертам внимание. Да, да, это
– Я хочу знать, в чьих руках она побывала. Сладкова?
Соня, успевшая вернуться на место, снова вскочила.
«Я ничего не знаю, – звенело в голове. – Ничего не знаю».
– Что же ты молчишь?
– Я не брала, – прошептала Соня, уходя от обмана.
Следующий вопрос физика был закономерен:
– А кто брал?
Соня глянула на Тырина. Лицо абсолютно спокойно.
Наверное, он взял еще до того, как Тихон упал. Падение было запасным вариантом. Надо сказать. Нельзя врать.
– Она-то откуда знает? – прервал затянувшуюся паузу Славка.
– Сладкова! – настаивал Большой Брат.
– Я не знаю, – прошептала Соня.
– Не слышу! – Физик склонился в проход. И даже голову повернул. Левым ухом вперед.
– Не знаю! – громче произнесла Соня.
Это было все равно что подписывать себе смертный приговор. До этого она еще могла считать себя не такой, как Тырин или Макс. До этого… Сам погибай, а товарища выручай. До…
– Я не знаю, кто взял проверочную! – громко повторила Соня. – Когда я заходила в учительскую, там никого не было. И конверта на столе не лежало.
Большой Брат выпрямился, вопросительно посмотрел на класс.
– Борис Бенедиктович! – Голос Тырина обволакивал. – Можно мы начнем писать? Время идет.
– Да, время идет, – согласился физик, возвращаясь к столу. – Время идет, а вы не меняетесь. Как так?
– Это уже задача?
– Это риторический вопрос.
– Тогда он не требует ответа.
Учитель стукнул костяшками пальцев по первому конверту.
– Хорошо! Слава! Раздай листочки по партам. Первый ряд, рассядьтесь. Надо, чтобы каждый сидел по одному. От урока прошло десять минут. Я вам столько же разрешу взять от перемены. Какой у вас следующий урок?
– Алгебра. – Никто и не думал отвечать вперед Тырина.
– Я поговорю с Зоей Игоревной. Я надеюсь, она не будет против. Ну? Что вы на меня смотрите? Работайте! Работайте…
– Тырин! – прошептал Макс и показал большой палец на правой руке. Он был в восторге от разговора. Катрин беззвучно, одними пальчиками изображала аплодисменты.
Славка пожал плечами. Для него это была обыденная роль волшебника. С установленной таксой за услуги.
И все начали работать. Символы и знаки прыгали у Сони перед глазами. Поминутно она ловила себя на том, что смотрит на Тырина. Видит его пухлую щеку, шепчущие губы. Он писал ровно, время от времени откладывая ручку и ковыряя заусенец на большом пальце левой руки, потом опять принимался писать. Томка грызла ручку, поглядывала в окно. Ваня с Федей писали, одинаково облокотившись на левые руки. Фил улыбался. Димочка блаженно жмурился, как кот на солнцепеке. У него был круглый детский почерк.