Самый яркий свет

Березняк Андрей

Свежий ветерок прогнал мигрень, а отсутствие завтрака стало сказываться. Желудок заурчал, требуя не духовной, но материальной пищи. Карета тем временем выкатилась на южные окраины, и я потребовала править к «Красному кабачку».

Сие заведение по возрасту лишь чуть уступало самой столице, бывал здесь и сам Петр Великий, и Екатерина II бессонной ночью ожидала подхода мятежных гвардейцев, выступивших за нее против супруга. После заката в двухэтажном здании приличной девице лучше бы не появляться — офицеры из расквартированных в Стрельне и Петергофе полков, которым воспрещалось в будние дни посещать Петербург,

облюбовали это место для буйных гулянок. Но до вечерних вакханалий публика в «Кабачке» собиралась пристойная. Гости вкушали отменные вафли под различными соусами, подавался и приличный кофий.

Сегодня, да впрочем как и всегда, в зале обнаружилось множество немцев, несмотря на ранний час заказывающих сытную телятину, запивая ее огромным количеством пунша. Лающая речь неслась со всех сторон, поэтому я попросила полового найти столик в углу потише. Охранников взяла с собой, правила приличия «Красного кабачка» дозволяли такое некомильфо. Лакеев, конечно, старались не допускать, но кормили отдельно. Правда, мои сопровождающие внешне вполне могли сойти за достойных посетителей: Андрей вид имел угрюмый, но вполне себе чиновный, а Аслана в его белом фраке и цилиндре легко было бы принять за кавказского княжича.

Следуя за халдеем, я уцепилась взглядом за сидящего с некой дамой поручика Мервина. Офицер, допустивший давеча скабрезную шутку в мой и Сержа адрес, меня тоже приметил, помрачнев лицом. Столик же достался такой, что сидеть пришлось нам, взирая друг на друга с некоторого расстояния. Андрей выбрал из предложенного меню солонину, причем пальцем по буквам не водил, строчки осматривал бегло. Черкес оказался сладкоежкой, затребовав большую порцию вафель со сливками и вареньем. Я заказ Аслана поддержала, попросив еще кофий покрепче.

— Александра Платоновна, — обратился ко мне Андрей, — Тимка передал мне, кого к Вам можно пускать без предварительного доклада и задержки. Это госпожа Аммосова и корнет из гусаров Фатов. Так?

— Все так. Или вас интересуют подробности?

— Подробности нам ведомы. На будущее — прикрывайте окна во время таких… приемов. Дыня ваши крики всю ночь слышал, соседи, наверняка, тоже.

— Вы такие конфидентные вещи обсуждаете? — изумилась и возмутилась я.

— Конечно, — встрял Аслан. — Про слабость сынов и дочерей Мани к утехам все знают, но это Ваше дело. А наша служба — охранять Вас. Поэтому мы должны знать все. Вплоть до того, пардон что за столом, когда Вы обычно в уборной запираетесь надолго.

— Мы не лакеи, — продолжил за товарищем Андрей, — мы — Ваш щит от всего, что только может случиться. Считайте, что дали Вам присягу, выше которой только присяга Императору. Пока Ростопчин не освободит нас от нее, Ваша безопасность превыше всего.

Я несколько растерялась от таких слов. Все же непривычно было иметь… в услужении людей, что готовы подставить свою грудь под пулю, спасая мою жизнь.

— И еще, — снова начал говорить Андрей. — Ростопчин просил передать, что корнет Фатов непричастен к покушению на Вас, а за свой поступок будет достойно вознагражден.

— Хотя я бы его высек, — проворчал Аслан. — Зачем злодея рубил насмерть? Но хороший удар сделал, вай!

За такими разговорами подоспел и заказ. Черкес закатил глаза, пробуя вафли, его коллега ел скромно, иногда быстро оглядывая окружающих. Я

периодически сталкивалась взглядами с Мервиным. Поручик в один момент что-то сказал своей даме, встал и подошел к нашему столу. При этом Андрей не перестал резать мясо, а Аслан как-то вдруг расслабился, но я ощутила предельную собранность.

— Александра Платоновна, — кивнул гусар. — Мервин Петр Борисович. Чувствую себя обязанным принести Вам свои самые искренние извинения. Сергею Фатову я их уже принес, причем перед всеми офицерами. Прошу простить мое недостойное поведение. Видит Бог, что виной всему неыдержанность в вине, но не оправдание. Вы вправе остаться полагать меня хамом, но еще раз приношу свои извинения.

Не дожидаясь ответа, Мервин по-строевому обернулся и направился к своему столу, я окликнула его:

— Поручик!

Он остановился.

— Извинения принимаются. Не полагаю ситуацию до конца разрешенной, потому как по-прежнему зла на вас за неуместную шутку, но прощаю ее.

Петр Борисович кивнул с благодарностью и отправился дальше. Мы еще заканчивали свой поздний завтрак, когда ко мне подошла женщина, сидевшая рядом с Мервиным. Они уже расплатились и готовились отъехать.

— Благодарю Вас, Ваше Благородие.

— Сиятельство.

На лице дамы мелькнул испуг.

— Ваше Сиятельство. Благодарю за то, что простили моего супруга. И за то, что с той поры он второй день как не пьет вина.

Казалось, что на этом неприятные события на сегодня будут закончены, но у судьбы были свои планы.

Когда наша компания проходила по залу первого этажа, пьяненький господин попытался схватить меня за зад! Сделать это ему не позволил Андрей, перехвативший руку наглеца. Он как-то по-особенному ее вывернул, что охальник приложился лицом в собственную тарелку. Раздался визг, женщина, сидевшая напротив, вскочила и потянулась корявыми пальцами к моему лицу. Аслан здесь замешкался, но я увернулась и влепила ей пощечину, от которой у дамы слетела шляпка, а из прически выпал шиньон. Послышались смешки, половые засуетились, но публика уже приготовилась к развлечению.

— Ах! — дама картинно заломила руки. — Бесстыдство! Дуэль!

Вот тут я удивилась. Женские поединки в России не приняты, да и в Европе считаются чем-то выходящим за грани приличий. Драться с этой, судя по акценту, немкой, мне совершенно не хотелось, поэтому я постаралась ее охолодить:

— Графине Болкошиной не пристало принимать вызов от неизвестной ей особы.

— Луиза Шарлотта Иоганна герцогиня Гогенлоэ-Лангенбургская вызывает графиню Болкошину, — яростно прошипела девица.

Час от часу не легче! Повезло мне сцепиться с целой немецкой аристократкой высокого полета. И пусть князей в Германии — что блох на бродячей собаке, менее гонористыми они от этого не становятся. Большим знатоком немецких княжеских родов я не являлась, поэтому титул Луизы-Шарлотты мне ни о чем не сказал. Скорее всего лютеранка, что она делает в Петербурге — вопрос уже десятый.

И да, попытка решить спор миром с треском провалилась. Немка как с цепи сорвалась, требуя сатисфакции в полном смысле этого слова. Я пыталась отговориться тем, что шпаги при себе не имею, да и вообще не владею таким оружием, на что получила предложение драться на ножах, добытых на кухне. Гости трактира были в восторге.