Сан Феличе Иллюстрации Е. Ганешиной
Шрифт:
А надо заметить, тяжесть обстоятельств, в которых оказался король по возвращении из Рима, усугубилась еще и новым неожиданным осложнением, так что король особенно нуждался в совете кардинала.
Поэтому Фердинанд устремился в кабинет, крича:
— Где он? Где он?
— Я здесь, государь, — отвечал Руффо, идя навстречу королю.
— Прежде всего простите, дорогой кардинал, что я поднял вас с постели в третьем часу ночи.
— Поскольку вся моя жизнь принадлежит вашему величеству, вам принадлежат и дни мои, и ночи.
—
— Я счастлив и горд, что король считает меня одним из тех, на чью преданность он может положиться.
— Увидев мое столь неожиданное возвращение, вы, должно быть, недоумеваете, что же такое произошло?
— Генерал Макк потерпел поражение, полагаю.
— И произошло это на удивление скоропалительно, сразу. Нашим сорока тысячам неаполитанцев даже не пришлось сражаться.
— Надо ли напоминать, ваше величество, что я этого ожидал?
— Но в таком случае зачем же вы посоветовали мне начать войну?
— Ваше величество, вероятно, помнит, что я советовал это при одном непременном условии.
— А именно?
— Что австрийский император пойдет на Минчо, как только армия вашего величества направится на Рим. А император, оказывается, не выступил.
— Вы коснулись сейчас большой тайны, мой преосвященнейший.
— Какой тайны?
— Вы, конечно, помните письмо, в котором император говорил мне, что начнет военные действия, как только я окажусь в Риме.
— Отлично помню; мы это письмо вместе читали, обсуждали, толковали.
— Оно, кажется, как раз при мне, в бумажнике.
— И что же, государь? — спросил кардинал.
— Так вот, ознакомьтесь с другим письмом, которое я получил в Риме в тот момент, когда садился в седло, а прочитал до конца лишь сегодня вечером. Если вы в нем что-нибудь поймете, то объявляю, что вы не только умнее меня — это дело не такое уж трудное, — но что вы, кроме того, колдун.
— Государь, такое утверждение я просил бы вас не разглашать. Я и без того не в чести у Римского двора.
— Читайте, читайте.
Кардинал взял письмо и стал читать:
«Превосходнейший брат мой, дядя, тесть, свойственник и союзник…»
— Что же, письмо от начала до конца собственноручное, — заметил кардинал, прерывая чтение.
— Читайте же, — поторопил его король.
Кардинал продолжал:
«Позвольте мне сердечно поздравить Вас с успехом Ваших войск и с Вашим триумфальным въездом в Рим. Бог войны покровительствует Вам, и я возношу ему благодарение за его милость. Это тем более радует меня, что, как видно, у нас с Вами произошло великое недоразумение…»
Кардинал взглянул на короля.
— Сейчас увидите, мой преосвященнейший… Ручаюсь, что такого вы и представить
Кардинал продолжал:
«В письме, которое Вы соблаговолили прислать мне, чтобы возвестить об одержанных Вами победах, Вы пишете, что мне остается только выполнить свое обещание так же, как Вы исполнили свое, и прямо утверждаете, будто данное мною слово состоит в том, что моя армия выступит, как только Вы будете в Риме…»
— Вы ведь помните, мой преосвященнейший, что император, мой племянник, взял на себя такое обязательство?
— Мне кажется, что в его послании об этом говорилось совершенно определенно.
— Сейчас разберемся, — пробормотал король.
Пока кардинал читал, он достал свой бумажник и извлек из него первое послание императора.
— Вот письмо моего любезного племянника. Сравним его с тем, что у вас в руках, и посмотрим, кто же из нас — он или я — не прав. Читайте, читайте.
Кардинал продолжал:
«Я не только не обещал Вам этого, а, наоборот, решительно объявил, что начну военные действия лишь по прибытии генерала Суворова с сорока тысячами русских, — другими словами, не раньше будущего апреля…»
— Согласитесь, мой преосвященнейший, что один из нас двоих сошел с ума, — перебил его Фердинанд.
— Я сказал бы даже «один из нас троих», — возразил кардинал. — Я ведь, как и ваше величество, читал послание императора.
— Так читайте же дальше.
Руффо продолжал:
«Я тем более уверен в своих словах, любезный мой дядя и тесть, что по желанию Вашего Величества я имел честь обратиться к Вам с письмом, которое написал от начала до конца собственноручно».
— Слышите? Собственноручно!
— Слышу, но должен признаться, что, как и ваше величество, ничего тут не понимаю.
— А вот посмотрите, преосвященнейший, ведь рукою моего племянника написаны только адрес, обращение и заключительное приветствие.
— Все это я отлично помню.
— В таком случае — продолжайте.
Кардинал продолжал:
«А чтобы ни в чем не отклониться от того, что я имел честь сказать Вашему Величеству, я велел моему секретарю снять с письма копию; посылаю Вам эту копию, дабы Вы ее сличили с подлинником и de visu [85] убедились, что в написанном мною не было ни малейшей двусмысленности, которая могла бы породить такое заблуждение…»
85
Воочию (лат.).