Сан-Феличе. Книга первая
Шрифт:
Король смотрел на кардинала с тем простодушным изумлением, что охватывало его всякий раз, когда ему доказывали нечто такое, чего он сам не мог сообразить, ибо такая догадка была непосильна его уму.
— Да кто же все это устроил? — спросил он.
— Государь, — напомнил кардинал, — я никого не называю. Я говорю: кто-то. Кто это устроил? Не знаю. Устроил кто-то. Вот все, что мне известно.
— А дальше?
— Ваше величество желает узнать все до конца, не так ли?
— Разумеется.
— Итак,
— А откуда вам известно, что именно при помощи такой кислоты?
— Вот пузырек. Не скажу, что в нем содержалась кислота, ибо точнее сказать: она в нем содержится — как изволите видеть, использовано меньше чем полпузырька.
И подобно тому как он ранее вынул из кармана ложечку, теперь Руффо извлек из него пузырек, до половины наполненный жидкостью, бесцветной, словно родниковой водой, и явно дистиллированной.
— И вы говорите, что с помощью этой жидкости можно вытравить чернила? — спросил король.
— Пусть ваше величество соблаговолит дать мне какое-нибудь незначительное письмо.
Король взял со стола первое подвернувшееся под руку прошение. Кардинал капнул на чернила немного жидкости, пальцем размазал ее на четыре-пять строк и подождал.
Чернила стали желтеть, потом понемногу совсем исчезли.
Кардинал промыл бумагу простой водой, высушил ее на свече и на очистившемся месте, не прибегая ни к каким иным процедурам, написал две-три строки.
Опыт оказался безупречным.
— Ах, Сан Никандро! Сан Никандро! Подумать только, ведь ты мог бы научить меня всему этому! — прошептал король.
— Нет, он не мог бы научить, потому что сам этого не знал. Но он мог бы пригласить для этого человека более сведущего.
— Вернемся к делу, — сказал король, вздохнув. — Что же произошло дальше?
— Дальше, государь, произошло следующее: отказ императора начать военные действия заменили согласием, письмо опять скрепили печатью, схожей с печатью его императорского величества. Но так как дело происходило ночью, при свечах, не заметили, что красный сургуч чуть более темного оттенка, чем прежний.
Кардинал показал королю письмо с той стороны, где была печать.
— Посмотрите, государь: верхний слой сургуча отличается от нижнего. На первый взгляд цвет кажется одинаковым, но если приглядеться, разница, хоть и весьма незначительная, заметна.
— Правда! — воскликнул король. — Ничего не скажешь! Правда!
— А вот и палочка
Король с изумлением рассматривал три вещественные доказательства: ложечку, пузырек и палочку сургуча, которые Руффо разложил рядом на столе.
— А как вы добыли эту ложку, пузырек, сургуч? — спросил король, до того заинтересованный этим хитроумным расследованием, что не хотел упустить ни одной подробности.
— Очень просто, государь. Я почти что единственный врач в вашем поселении Сан Леучо, и мне время от времени приходится бывать в аптеке замка, чтобы взять какие-нибудь лекарства. Вот и сегодня я, по обыкновению, зашел в аптеку, но с особой целью: эту ложечку я увидел на ночном столике, этот пузырек в застекленном шкафу, а эту сургучную палочку на столе.
— И вам этого было достаточно, чтобы все выяснить?
— Кардиналу Ришелье требовались лишь три строчки, написанные человеком, чтобы уличить его и повесить.
— Да, — сказал король. — К сожалению, есть люди, которых не вешают, что бы они ни совершили.
— Теперь скажите, ваше величество: вы очень дорожите Феррари?
— Конечно, дорожу.
— В таком случае, государь, не худо было бы удалить его отсюда на некоторое время. Мне кажется, воздух Неаполя ему в настоящее время вреден.
— Вы так думаете?
— Не только думаю, государь, а уверен в этом.
— Так что же, за чем дело стало? Я опять отправлю его в Вену.
— Путешествие утомительно, государь. Однако иной раз утомление полезно.
— Но, как вы сами понимаете, я хочу все это выяснить до конца. Поэтому я верну императору, моему зятю, депешу, в которой он сообщал, что выступит, как только я окажусь в Риме, и спрошу, что он думает насчет всего этого.
— А чтобы не возбудить никаких подозрений, ваше величество уедет сегодня вместе со всеми в Неаполь и прикажет Феррари явиться ко мне ночью в Сан Леучо и исполнить все мои распоряжения так, словно они исходят от вас.
— А сами вы?
— А я напишу императору от вашего имени, выскажу ему наши сомнения и попрошу ответ прислать на мое имя.
— Прекрасно! Но Феррари может попасться в лапы французов. Сами понимаете, все дороги находятся под наблюдением.
— Феррари поедет через Беневенто и Фоджу в Манфредонию; оттуда он морем отправится в Триест, а из Триеста на почтовых поедет в Вену. Таким образом, если ветер будет попутным, он сбережет двое суток дороги и сутки усталости, а потом тем же маршрутом возвратится сюда.
— Удивительный вы человек, любезный кардинал! Для вас нет ничего невозможного!
— Вас удовлетворяет такой план, ваше величество?