Санара. Новая руна

Мелан Вероника

Аид усмехнулся. Отличная из них вышла бы команда. Но не в самом же деле ее звать? У него даже возможности кинуть весточку нет.

«А если бы была?»

Он впервые задумался об этом по-настоящему и понял, что не знает ответа.

Позвал бы ее? Попросил бы о помощи? Они уже не враги и еще не друзья. Но в то же время, если между строк, глубже чем друзья, глубже, чем… кто? И не нашел слов.

Чужие звезды не грели, скорее, путали разум. Что-то шуршало в невысокой траве; непривычно тянули свою песню заморские сверчки. То замирали на одном звуке, тянули его по минуте, то вдруг принимались стрекотать

прерывисто, нагло. И не заткнешь. Духота такая, что он потел в рубашке, понимал, почему манолы почти всегда и везде голышом – короткие обвязки на манер примитивных шорт не в счет. Постоял еще минуту, надеясь, что «придышится», наконец, к сладкому запаху, что перестанет его замечать, но так и не придышался.

Отправился в ненавистный шатер, не оборудованный даже вентилятором. Черт, знал бы об этом, прихватил бы его на борт с собой.

Его намеренно поселили вне дворца – учтиво кланялись при встрече, объясняли, что возле самой шахты вести расследование ему будет удобней и сподручней. Загон для пленников рядом, а от дворца сюда «шагать по два часа»… Умело отдалили от пчелиного улья, спрятавшего в своих недрах старинный артефакт. А он ему нужен. Изъять.

Ничего, изымет. Отыщет путь.

В который раз подумалось, что с Новой вышло бы быстрее.

И веселее. И интереснее. Рядом с ней он, наверное, перестал бы чувствовать даже сладкий запах, отвлекался бы на совершенно другое – нечто внутреннее.

Вздохнул, когда отодвинул полог и понял, что внутри, как в бане: окна есть, а ветра нет. Жара, духота, спать только нагишом. Увидел, как выдвинулась из-за шторы фигура его вечно склоненного в поклоне служащего из дворца, услышал шелестящее «надобно ли чего?», бросил «жарко» и закрыл перед чужим носом тканевую завесу.

А спустя несколько минут пожалел, что вообще «пожаловался».

Потому что к нему в спальню вплыли девицы с опахалами.

Их было четверо. Одна главная, понимающая общий язык, еще три будто немые. И все голые, по крайней мере, так ему показалось. Разве можно воспринимать за одежду тонкие, узкие, полупрозрачные шарфики вдоль выпуклых грудей и такой же лоскуток, спускающийся на лобок с цепочки на талии?

Не успел подобрать слов помягче, знал, что сейчас рыкнет, но затараторила главная, с перьями на голове:

– Господин жарко. Мы сначала танцевать, чтобы расслаблять и усыплять, потом дуть всю ночь воздух. И прохладней.

По его лицу девица поняла, что угодить не вышло, что сейчас прозвучит «нет». Заторопилась.

– Мы дуть неслышно, очень тихо! По две за раз, менять друг друга всю ночь напролет…

Вот тебе и аналог вентилятора.

Санара, хоть и был зол, заметил, что прислали ему «хороших» девок, не чистокровных манолок. Тех он вообще на дух не выносил с их жесткими на голове завитушками, отвисшими «бидонами» и угольно-черными сосками. Эти – метиски. Кожа кофейная, волосы не пружинами, но мягкими завитками, грудь большая и стоит – вельможи изо всех сил старались ему угодить. Не учли только, что Аид никогда не желал секса без любви, и что от приторных духов танцовщиц у него моментально заноют виски. С этими кружащими вокруг его ложа гостьями он не только не уснет, но и озвереет окончательно.

– Уходите.

И

хоть смотрел девчонке не в глаза, по привычке чуть мимо, чтобы не пугать, заметил, как мелькнул на ее лице испуг – «не ублажили!». Сейчас их накажут, понизят в должности, или, как это у них тут называется, отдадут для забавы надсмотрщикам в дворцовом подвале.

Санара поморщился. Он терпеть не мог решать чужие проблемы, но эта волна паники, обдавшая его нутро, заставила разжать губы еще раз.

– Скажешь, что господину все понравилось. Он оценил. Но сегодня хочет остаться один и подумать, поняла?

Быстро-быстро закачалась вверх-вниз голова. Короткий жест, и трое остальных тут же засеменили на выход. Несколько секунд, и он снова один.

Аид тяжело вздохнул. Снял рубашку, из-за отсутствия нормального стула повесил ее на большую, похожую на пуф подушку, туда же бросил штаны. Когда растянулся на кровати, раздраженно подумал о том, что запах чужих духов не выветрится отсюда, наверное, до утра, приготовился его терпеть, не замечать.

Подумал о своем вечном напряжении, после о Нове…

Дрейк был прав – ему нужно чем-то уравновешивать дисбаланс. Неприятное – приятным, напряжение – расслаблением. Сейчас бы не незнакомых девиц, но просто присутствие кого-то правильного…

Вновь подумал о Нове.

Не о сексе даже.

Ему хватило бы поцелуя, чтобы раскрутились до визга металла затянутые внутри шестерни. Одного поцелуя. Может, ее головы на своем плече. Вдохнуть бы вместо бурой полыни аромат свежего ветра и дерзости.

Санара перекатился на бок, приготовившись к бесконечно длинной ночи под чужими звездами, и закрыл глаза.

Глава 2

Мир Аддар.

Нова.

(Daniella Mason – Talking in your sleep)

Сны – такая же часть жизни, как и бодрствование, но управлять снами может лишь тот, кто умеет управлять дневным бытием.

Мне давно не снились кошмары, этот тоже кошмаром назвать было нельзя, но в нем Судья вновь подкинул в воздух Куб-шанс. Очень реалистично и для меня наяву. Вокруг холодные стены замка Доур, темная зала, сводчатые окна в небо, клубящаяся вокруг наших фигур тьма. И уже вращается в воздухе магический предмет – откуда-то я знала, что сейчас он зависнет в моменте, явит зрителям определенную грань, и рисунок ее вспыхнет синим… А дальше я – снова человек – попаду в свою прежнюю жизнь, потеряю способности Элео. Глаза Судьи белые, как прожекторы, лицо жесткое, губы в полосу – он принял судьбоносное решение.

Нет! Мое сознание взбунтовалось первым, выбралось из ловушки страха и нерешительности, превратилось в бешеный по силе луч. Леа внутри уже запаниковала, вжалась «в спинку кресла» – так можно было бы сказать, если бы она сидела в кинозале на просмотре хоррора, – но мы с ней разделились. Леа назад хочет, хочет и боится, я – Нова – знаю, что еще не время.

– Не-е-е-ет!

Моя воля сильнее чужого решения, я не поддамся ни Судье, ни Кубу! Ширюсь, захватываю пространство, превращаю Куб в игрушку – плевать на него, он ненастоящий, забываю о нем, когда понимаю, мне нужно наружу, сейчас же.