Сандино
Шрифт:
Общественный деятель Никарагуа, адвокат и видный публицист Рамон Ромеро, близко знавший Сандино и друживший с ним, в своей книге «Сандино и янки» пишет о событиях этого дня так:
«Моя адвокатская контора находилась в помещении юридической школы, расположенной напротив миссии США в Манагуа. Я видел автомобили, ленточкой вытянувшиеся вдоль улицы, видел бледные лица сновавших взад-вперед заговорщиков».
В три часа дня Сомоса покинул миссию США и отправился в крепость «Марсово поле». Там он приказал созвать на 7 часов вечера совещание своих помощников.
Через час Сомоса был снова у посланника США. На сей раз, кроме посланника и
Потягивая виски со льдом, они уточнили детали убийства. Дэниеле даже вызвался лично присутствовать в штабе Сомосы, чтобы руководить операцией, но господин Блисс Лейн счел это предложение легкомысленным. К 7 часам окончательное решение было принято.
Прощаясь, посланник просил Сомосу держать его в курсе дела, ежечасно докладывать о ходе операции.
Шестнадцать офицеров штаба Сомосы с нетерпением ждали возвращения шефа. Сомоса явился в 7.30 и с порога заявил своим подчиненным: «Я прибыл из американской миссии, где только что совещался с посланником Артуром Блисс Лейном. Он еще раз меня заверил, что вашингтонское правительство настаивает на ликвидации Сандино».
Затем Сомоса сел за стол, взял листок бумаги и сверху крупными буквами написал: «Приговор». Это был смертный приговор Сандино. На всякий случай Сомоса решил соблюсти «форму» — заручился «солидарной ответственностью» присутствовавших офицеров своего штаба, заставив их подписать составленный им документ.
«Операция» была разыграна как по нотам. В то время как президент Сакаса обнимал на прощанье своего «друга» Сандино, а брат президента Федерико провожал гостей до ворот дворца, одетый в форму сержанта майор Дельгадильо с 15 солдатами уже засел в Эль Ормигеро, небольшой крепости неподалеку от резиденции президента, где находилась казарма пятой роты «национальной гвардии». У ворот дворца гостей ждал автомобиль. Сандино, дон Грегорио и министр Сальвагьерра сели сзади, генерал Эстрада и генерал Умансор — рядом с шофером. Отъехав несколько десятков метров, машина остановилась; узкую улицу перегородил грузовик; водитель, как оказалось впоследствии сержант «национальной гвардии» Каяалес, был занят устранением неисправности в моторе. Подлинный смысл инсценировки выяснился незамедлительно. Раздался голос сержанта Каналеса:
— Это они!
Эстрада и Умансор, заподозрив недоброе, выхватили пистолеты.
— Не шевелитесь, не то буду стрелять! Всем выйти из машины! — крикнул сержант.
В тот же миг машину Сандино окружили солдаты майора Дельгадильо.
— Вы арестованы, сдайте оружие! — приказал майор.
Сопротивляться было бессмысленно. К тому же Сандино надеялся, что произошло недоразумение, что сейчас все выяснится… Тем более, что, когда солдаты остановили его машину, подъехал автомобиль дочери Сакасы Маруки, которая с возмущением спросила: «Что вы делаете? Генерал только что ужинал с моим отцом!» Но, видя, что тратит слова попусту, Марука поспешила во дворец. Сандино был уверен, что она расскажет отцу о случившемся и тот примет меры.
Оказавшись во внутреннем дворе крепости и увидев наведенные на него дула пулеметов, Сандино потребовал, чтобы майор Дельгадильо связался с Сомосой. Сандино в лихорадочном волнении шагал по двору. Ко всему готовый Эстрада хранил невозмутимое спокойствие. Умансор — недаром в его жилах текла индейская и негритянская кровь — казалось, окаменел. Сандино остановился и, устремив горящий взгляд на угрюмые лица гвардейцев, произнес:
— Что все это
Но ни один мускул не дрогнул на жестких лицах солдат.
Майор отсутствовал недолго. Разыскать генерала Сомосу, по его словам, оказалось невозможным.
Еще бы, в этот трагический час, заботясь о своем реноме в глазах потомства, шеф гвардейцев готовил себе алиби — изображал тонкого ценителя поэзии на вечере в офицерском клубе, где поэтесса Зоила Роса Карденас читала свои стихи!
Вскоре прибыл еще один взвод солдат, и командовавший им офицер приказал дону Грегорио и министру Сальватьерре остаться в крепости, а Сандино, Эстраде и Умансору следовать за ним. Троих арестованных усадили на грузовую машину и отвезли в военный лагерь Ларрейнага, расположенный в местности, известной под названием Ла Калавера, километрах в сами от столицы.
Если до этой минуты Сандино еще на что-то надеялся, то теперь он понял, что жить осталось недолго. И, взяв себя в руки, принял свой обычный спокойный вид.
Грузовик остановился на плацу, посреди лагеря. Арестованных вывели. Кто-то из толпившихся на плацу офицеров пытался проверить содержимое кошелька Сандино, но он его оттолкнул.
Сандино попросил пить. Воды не дали. Эстрада сказал:
— Генерал, разве ты не видишь, это не люди, а звери. Не надо у них ничего просить. Скажи, пусть скорее убивают…
Сандино стоял, расправив плечи, засунув руки в карманы, и в глазах его застыли боль и недоумение. Он знал, что в любую минуту мог стать жертвой предательства, но такое изуверство, такое вероломство не умещалось в голове у этого прямого и искреннего человека, всегда склонного верить людям.
— Политиканы… предатели… — произнес он. Это были его последние слова…
Трое приговоренных к смерти сидели на выступе скалы и ждали: Сандино справа, Эстрада слева, Умансор посредине. Майору Дельгадильо в последнюю минуту стало как-то не по себе, и он поручил расстрел младшему лейтенанту Монтеррею.
Прошло еще несколько томительных минут… Раздался выстрел: это отошедший поодаль майор дал сигнал начать «операцию». Застрочили пулеметы… Сандино, Эстрада и Умансор упали, изрешеченные пулями.
«Я хотел бы умереть на поле боя», — сказал как-то Сандино своим друзьям по борьбе. Его желанию не суждено было сбыться: он погиб от руки палача.
Капитан Карлос Теллериа, коренастый человек с лицом садиста, подошел к умирающему Сандино и разрядил пистолет прямо ему в лицо.
Затем последовала отвратительная сцена ограбления трупов: солдаты обшарили карманы убитых, сняли кольца, цепочки, ордена, сорвали золотые коронки с зубов… Трупы раздели догола, деньги поделили между собой, одежду сожгли, а изуродованные до неузнаваемости тела бросили в колодец.
Лейтенант Монтеррей, выполняя приказ вышестоящего начальства во что бы то ни стало замести следы преступления, скомандовал солдатам, участвовавшим в расстреле, сесть на грузовик и отвез их в ближайшую рощу. Гвардейцы были пьяны и не поняли, какая «награда» им уготована за верную службу: Монтеррей расстрелял их из пулемета.
Едва стихла последняя пулеметная очередь в лагере Ларрейнага, как раздались выстрелы близ дома министра Сальватьерры.
«К счастью, — писал впоследствии министр, делая вид, будто все произошло без его ведома, — моей жены и дочери в тот день не оказалось дома».